— Я тут родилась, — говорила Флора, — да, я жила вне дома. Да, я изгнанница. Все равно, Аш, я хочу видеть, как изберут нового герцога. Я не была в Бургундии, я была за границей, когда умер Филип, тогда Карл охотился. Я собираюсь сейчас поехать, чтобы узнать… — глаза ее сощурились, на лице появилось выражение дерзкого юмора, — … не чепуха ли все это. В общем, еду!
Аш почувствовала, что от холодного ветра у нее нос краснеет. Из носа капнула прозрачная капля. Она расстегнула кошелек, вытащила носовой платок и стала тщательно вытирать нос, давая себе время подумать — посмотреть на охотников, стрелков в ливреях Эйно и Пикарди, забирающихся на коней, даже беженец Арман де Ланнуа стоял в боевой готовности со своими грумами в группе бургундских дворян, — и заявила:
— Я еду с тобой. Пусть Роберт и Герен присмотрят тут.
Антонио Анжелотти заговорил, глядя на нее сверху вниз со своего чахлого серого:
— А если визиготы не соблюдут перемирия, мадонна!
— У Фарис есть свои причины соблюдать перемирие. Я потом тебе расскажу, — и легким тоном добавила: — Да брось ты, Анжели. Ребятам стало скучно. Надо показать им, что мы не обязаны сидеть сиднем в городе, как будто мы напугались. Повышает боевой дух!
— Вряд ли, если они насадят твою голову на копье, мадонна!
— Вряд ли это повысит мой боевой дух, но… — Аш обернулась, когда девочка-гонец вернулась, протолкалась сквозь вежливую толпу, за ней шли Роберт Ансельм и еще группа солдат. — В чем там дело?
За Робертом Ансельмом стоял Питер Тиррел, заткнув за пояс свою изувеченную руку в специально сшитой кожаной перчатке. Его лицо под шлемом было бледным. Рядом с ним стояли столь же пораженные Биллем Верхект и заместитель командира копьеносцев Адриан Кампин:
— Мы не думали, что он может умереть, командир, — сказал Тиррел, не считая нужным называть по имени того, о ком говорил. — Мы бы хотели поскакать на охоту в память его. Я знаю, сейчас мы в осаде, но…
Биллем Верхект, более пожилой, добавил:
— Среди моих людей около дюжины — бургундцы по рождению, командир. Мы этим проявим уважение.
— Хорошим был нанимателем, — добавил второй зам.
Аш внимательно посмотрела на них. Как прагматик она сразу сообразила: «Двенадцать человек не спасут нас в случае предательства визиготов», — а как романтик — под лучами слабого утреннего солнца поддалась воздействию огромного стечения народа и почти абсолютной тишины.
— Можно воспринимать и так, — да, это проявление уважения. Он знал, что делал. А так можно сказать не о каждом занудном засранце, к которым мы нанимаемся. Ладно, разрешение дано. Капитан Ансельм, вы и Морган и Анжелотти будете удерживать башню. В случае предательства будьте готовы открыть городские ворота — мы срочно вернемся!
По группе пробежал спокойный одобрительный смешок. Биллем Верхект повернулся к своим людям и стал их выстраивать как должно. Роберт Ансельм поджал губы. Аш поймала его взгляд.
— Прислушайся.
— Ничего не слышу.
— А ты послушай. И услышишь скорбь, — Аш говорила тихо, неофициальным тоном. Она указала ему на стоявших среди охотников и собак Филипа де Пуатье и Ферн де Кизанса с Оливье де Ла Маршем; все они с толпой своих людей; все теперь с непокрытыми головами в этот осенний день. — Этот город намерен выстоять, им нужен преемник для Карла. Если он умрет и вместо него не окажется никого — тогда все кончено: Дижон падет завтра же.
Один громкий и ясный удар колокола перекрыл легкий шелест толпы. Аш подняла голову к остроконечным крышам. Но двойной шпиль аббатства отсюда не был виден. «Сейчас ему помазание делают, дают ему последнее причастие».
У нее мурашки пробежали по спине, она ждала второго и последнего удара колокола. «Охотник сказал: умрет до полудня. А сейчас уже прошел четвертый час утра…»
— Что там Фарис? — загрохотал Роберт Ансельм.
— О, она посылает свой эскорт с охотой, — криво улыбнулась Аш.
— Эскорт? — на бычьем обросшем щетиной лице Ансельма появилось озадаченное выражение. Он непонимающе покачал головой: — Я, собственно, не об этом. Она — потомок Гундобада? Может она совершить чудо, когда герцог умрет?
— Не уверена, знает ли она сама об этом.
— А ты знаешь, девочка?
Светлый мерин толкнул Аш в кирасу. Она рассеянно подняла руку и хлопнула его по морде. Он коснулся губами ее рукавицы.
— Не знаю, Роберт… Она слышит Диких Машин. Они с ней разговаривают. А если они говорят с ней… — она взглянула в лицо Роберта Ансельма, в его карие глаза под лохматыми каштановыми бровями. — Если меня они смогли заставить развернуться и пойти к ним — значит, какие бы ни были у нее способности, они и ее могут заставить.
В эту разоренную осень не было последних цветов на живых изгородях, но она почувствовала запах хвои и сосновой смолы: половина женщин и мужчин в толпе надели самодельные гирлянды из зелени. Все было как всегда: Аш стояла в толпе своих офицеров, среди знакомых лиц; отрядные грумы держали за поводья коней; солдаты в ливрее Льва разбирались по группам и обменивались разными мелочами.
«Но все теперь по-другому».
Так серьезно, как сейчас, они не смотрели на нее даже в утро сражения.
— Фарис испугалась. Не знаю, может, я ее испугала настолько, что она поедет в Карфаген, — задумчиво говорила Аш. — Она слышала, как Дикие Машины сказали, что зима охватит не весь мир, пока Бургундия не падет. Но она ведь тоже жила какое-то время под Вечным Сумраком — не уверена, понимает ли она, что в их планы входит создать такое на всей земле — чтобы все стало черным, замерзшим и мертвым.
Чтобы успокоиться, она обвела взглядом молчаливую толпу, разрушенные крыши, и стала смотреть на солнце.
— Меня они заставляли. Ее пока нет. Она считает, что с ней такого быть не может. Вот я и сомневаюсь, сможет ли она заставить себя причинить вред каменному голему. Даже сейчас, когда она уже знает, что Дикие Машины могут достать ее только через него.
— А от него она привыкла зависеть на поле боя, еще десять лет назад, — дополнил ее мысль Роберт Ансельм.
— В этом — вся ее жизнь, — Аш ухмыльнулась всем своим покрытым шрамами лицом. — Но моя-то — нет. Так что, окажись я там, он бы у меня разлетелся до неба, но у меня все равно нет особого выбора.
Она уже обрела свое обычное состояние полной собранности, и в голове у нее начал быстро складываться некий план, стимулированный насущной необходимостью.
— Роберт, Анжели, Флора. Я сказала Фарис, что тот герцог, что этот. Но я могу и ошибаться. А если Диким Машинам нужна смерть только Карла — тогда мы скоро узнаем, что бы это значило, — она постаралась не замечать молчаливую толпу. — Будем надеяться, что визиготы целиком отвлекутся на эту охоту. На фига нам скакать с ними вместе — я, пожалуй, сама поведу группу захвата. Как только выедем в поле, отрываемся от них, возвращаемся в лагерь готов и пытаемся убить Фарис.
