Отправившись навестить дорогую тётушку, Александр немного заблудился и как-то незаметно оказался в Вене… благо, что о таком его конфузе никто бы узнать и не смог – исключительно потому, что он слегка изменил внешность ещё до посадки в поезд. Прямо с вокзала он отправился в Донау-банк, где и был встречен… с редкой предупредительностью. Что ни говори, а дорогая одежда и манеры родовитого аристократа вполне заменяли визитную карточку…
– Чем могу услужить господину…?
– Хофман. Я бы желал получить доступ к ячейке моего дядюшки.
– Прошу предъявить ключ… Благодарю. Соблаговолите заполнить эту форму… Ещё раз благодарю, прошу следовать за мной.
Всё устроилось на удивление быстро: посетителя провели мимо двух хмурых охранников в уже знакомое хранилище, после чего клерк объявил, что вернётся через…?
– Я думаю, десяти минут мне будет вполне достаточно.
– Как вам будет угодно…
Из банка он вышел, держа в руках тот самый, полюбившийся ему чемоданчик из крокодиловой кожи – теперь тот приятно оттягивал руку своей немаленькой тяжестью. Немного пройдясь по городу, князь завернул в ювелирный магазин и выбрал чудесные серьги в пару к изумрудному браслету для Софьи, после чего добрался-таки до Дойче-банка, где изрядно пополнил счёт господина Тодта – и теперь, на этом самом счету лежало ровно два миллиона. Подумав, Александр вернулся на вокзал, оставил свой чемоданчик в камере хранения и направился в Венскую публичную библиотеку, где часа три знакомился с прошлогодними подшивками газет. Что сказать… Его замысел удался: полиция и жандармы явно пошли по ложному следу и наверняка до сих пор перетряхивали всех польских националистов, разыскивая скромного борца за независимость Речи Посполитой (пересажав попутно десятка два попавшихся под горячую руку рэволюционэров… лентяи, могли бы и больше). Судьба Иосифа осталась неизвестной, потому что последнее, что о нём написали – это то, как хорошо он помогает следствию… а дальше молчок. Самое интересное – после нашумевшего (и сильно) ограбления, все банки усилили охрану и обзавелись тревожной сигнализацией…
(Ну-ну, я это учту. А всё же – какой славный город, деньги ну прямо под ногами валяются. И газетчики молодцы, сами подсчитали, сколько я уволок. Три миллиона четыреста двадцать семь, с хвостиком, тысяч гульденов. Кто это такой ловкий, что привёл всю валюту к единому знаменателю? Впрочем… неважно. Меньше чем хотелось, но слава богу, ненамного…
Хотя… придётся, наверное повторить… или кредит взять? Кто, вот только, согласиться представить потребную сумму… Нда, сколько денег ни есть, а все одно – всегда не хватает, прямо закон природы…)
– Господин Хофман? Рады видеть вас вновь…ячейка?
Ничуть не удивившийся клерк опять повторил всю процедуру доступа, снова проводив его мимо охранников – только уже других. Набив приобретённый невдалеке от банка портфель упаковками кредитных билетов, с десяток Александр рассовал по карманам и теперь в ячейке оставался только саквояж. Причём набитый так туго, что мелькнула удивлённая мысль – как это он смог так всё упихать?
"Вот теперь совсем хорошо. Мм… а в саквояже… ну, примерно тысяч семьсот-восемьсот… Такс, теперь в Русско-Азиатский банк…"
Остаток времени, до отправления поезда, князь просто гулял по городу, ради интереса посетив все встреченные по дороге оружейные магазины (больше подходило слово – лавки) и примерившись в них к новейшим образцам оружия… новейшим для Австро-Венгрии, увы. Больше порадовали букинистические лавки (а вот тут наоборот, больше подходило слово магазины), из них Александр вышел отягощённый доброй дюжиной понравившихся книг (вот и портфель пригодился!), особенно запали в душу "Записки о Индии" некоего путешественника и естествоиспытателя Джона Ростингса – с красочными иллюстрациями и подробными пояснениями, аж на триста пятьдесят страниц альбомного формата. Неспешно направляясь к вокзалу, он вдруг поймал себя на том, что с нездоровым интересом поглядывает на попадающиеся по дороге вывески банков, и усмехнулся.
"Нет уж, хорошего помаленьку…"
– Вот, Вашбродь, тута… Так вот, я им говорю – мол, Его Благородие только через семь дней из отпуску прибудет… а они похмыкали так задумчиво и ушли.
Радостно-довольный Савва привёл своего командира к трехэтажному дому явно старой постройки, невдалеке от центра Варшавы. Для того, что бы не скучать по дороге, он подробно рассказал поручику, кто к нему приходил… вернее, приходил в его отсутствие.
– Э… кха. А поближе к окраинам ничего не было?
– Так ить… Александр Яковлевич, вы же велели что бы всё прилично было…
"Маленькие" пятикомнатные апартаменты, были обставлены и отделаны почти скромно и с явным вкусом: минимум лепнины и позолоты на потолке, светло-зелёные занавеси и в тон им – шёлковая обивка стен. Изящная мебель… самым же скромным был большой дубовый стол на точёных ножках в гостиной – он почти не привлекал внимание затейливой инкрустацией столешницы по краям и яркой звездой-интарсией в центре. Толстые ковры на полу глушили звуки шагов… Единственным, что выбивалось из общего стиля, было большое старое зеркало в резной каменной оправе, в которое по очереди посмотрелись князь и его денщик.
– Изрядно…
– Ну так! Старался, Александр Яковлевич, весь город на три раза обошёл…
– Молодец, Савва, всё правильно исполнил.
"Нда. Сам дурак. Надо было не на встречи с милыми дамами намекать, а прямо сказать – нужна скромная квартирка, комнаты на две… Даже спрашивать неохота, сколько всё это великолепие мне обошлось, и так ясно – потратил всё до копейки"
– На сколько снял?
Вот тут радость денщика слегка поугасла. Неопределённо дёрнув головой и непроизвольно вытянувшись по стойке смирно, Савватей отрапортовал:
– Два месяца, Александр Яковлевич
!
" Точно – сам дурак…"
Вознаградив чересчур старательного Савву внеплановой премией, князь отправил его обратно в Олькуш, приказав напоследок помалкивать о том, что видел своего командира. Вдоволь належавшись в большой ванне и не без удовольствия переночевав на двух… вернее трёх… нет, всё же вернее будет – пятиместной кровати с ослепительно-белыми шёлковыми простынями, на следующее утро Александр посетил главпочтампт, где, потратив всего-то пятьдесят копеек, устроил скорую доставку заказного письма господину Губерману. Само письмо он набросал, не отходя от высокой стойки – всего несколько строк, в которых уважаемому (ну… кто-то же его уважает? наверное…) стряпчему предлагалось на следующий день прибыть по указанному адресу, в девять утра, для обсуждения важного и очень, ну просто очень денежного дела. Выполнив обязательную программу, князь задумался о произвольной – время ещё раннее… настолько раннее, что до обеда два часа. И чем же заполнить время, до встречи с почти добровольным консультантом? Просто так по городу гулять что-то не хотелось, для театра или оперы тоже – рановато…
