быть нахлебником у них мне не хотелось, и Егоров помог мне получить комнату в общежитии, устроиться на завод и в школу рабочей молодежи. На ней он особо настаивал, — дед Михей замолчал, о чем-то задумавшись.
— Дед Михей, а Тамара? Нашел ты ее? Жива она? — так и не дождавшись продолжения, спросил Алексей.
— Тамара-то? — взгляд старика привычно остановился на висящем на стене портрете симпатичной девушки лет семнадцати с задумчивой улыбкой и строгим серьезным взглядом. От виска к щеке у нее шел довольно большой, хорошо видимый шрам. — Тамара выжила. Но это уже совсем другая история…
— А… — начал мужчина.
— А ты сейчас идешь к Айре, — улыбнулся загадочно старик. — И спать пора. Утром тебе вставать рано.
Алексей скис. История ведуна захватила его, и столько еще хотелось узнать, и о Тамаре тоже… Но, уже зная деда, он понимал, что упрашивать того бесполезно. Пока сам не захочет — ни за что не скажет. Вот если бы он еще хоть ненадолго остался…
— Не печалься, Алёша, — положил ему старик руку на плечо. — Придет время, узнаешь все. Пока еще рано. Ступай.
Мужчина, кивнув, тоже поднялся. Посмотрев вслед вышедшему из кухоньки деду Михею, он вздохнул, привычно помыл кружки и, смахнув со стола крошки, прихватил с собой несколько сладких сухарей для Айры.
Обозники, помогавшие санитаркам доставать раненых из-под завалов (чаще, конечно, им попадались мертвые), устало переругиваясь, отгребали заваленную дверь в подвал. Один из мужчин потянул на себя камень, неловко лежавший сбоку. Камень не поддавался.
— Никита, помоги, — позвал он напарника.
— Да брось ты его. И так дверь откроем, — отозвался Никита, пыхтя и отдуваясь очищавший саперной лопатой проход от мелких камней и земли. — Далась тебе та плита…
— Не, не откроем. Погляди, эта каменюка углом дверь придавила, не даст открыть, — отозвался первый.
— Да не каменюка это, а плита упавшая. Не видишь, что ли? — бросая лопату и подходя к напарнику, проворчал Никита. — Вась, ты ж не знаешь, какая она там. Может, мы и сдвинуть ее не сможем.
— Гляди, углом вроде легла. Дай лопату, — попросил Василий.
Никита, вздыхая и придерживая поясницу, поднял брошенную лопату и подал напарнику. Тот, не обращая внимания на недовольно ворчавшего компаньона, принялся отчищать верхний край то ли камня, то ли плиты. От слишком сильного и резкого удара лопатой насыпь из земли, остатков зданий, искрошенной мебели и еще чего-то непонятного вдруг большим пластом поползла и рухнула ему под ноги. Едва успев отскочить от стихийно образовавшегося оползня и игнорируя трехэтажный мат товарища, он вернулся к месту своих раскопок.
Под грудой бетонного крошева действительно лежала плита. Упала она удачно, одним краем опершись на уцелевший кусок стены здания и образовав под собой защищенное от окружающего кошмара место. Собираясь убедиться, что плита действительно надежно держится на обломке стены, он бегом бросился к горевшему неподалеку костру. Крутясь на месте в поисках чего-нибудь, годного для того, чтобы хоть немного осветить пространство под насыпью, Василий увидел выглядывавшую из-под мелкого крошева бетона грязную тряпку, видимо, когда-то бывшую занавеской. Вытянув ее оттуда и надежно намотав на палку, он подбежал к шоферам. Выпросив у тех немного бензина, он поджег самодельный факел и вернулся назад.
Засунув в проем горящую тряпку, в глубине он разглядел чьи-то ноги.
— Никит, ну-ка погляди. Лежит там чтоль кто-то? — высунувшись обратно, с тревогой позвал он товарища.
Никита, кряхтя, поднялся со своего места и, взяв у напарника уже начинавший угасать факел, тоже сунулся в образовавшийся проем.
— Ноги чьи-то… Тока чего-то вроде маленькие какие-то… — проворчал он. — Сейчас попробую достать, ежели тело не присыпало. Подсади-ка меня, — попросил он Василия.
Василий, встав на колени, подставил напарнику спину. Тот, взобравшись на импровизированную ступеньку, по пояс влез в дыру под плитой, и, дотянувшись до сапога, крепко ухватил тело за щиколотку. Потянув его на себя, он снова поразился тому, что тело было каким-то маленьким и уж больно легким. Человек не подавал ни малейших признаков жизни.
Подтащив его к самому краю, он слез со спины товарища и, стоя на земле, продолжил вытаскивать погибшего из-под завала. Поднявшийся Василий принялся помогать ему.
— Ребенок, похоже? — вздохнув, пробормотал он, принимая выползавшее тело на руки. — И ведь в форме… Сын полка, похоже… Жаль мальчонку.
Из-под плиты показалась окровавленная голова с двумя косичками. Обозники в изумлении уставились друг на друга.
— Девчушка… — закашлялся Никита. — Да твою ж через коромысло… Девчонка ведь совсем! Дитё! — вытерев вдруг наполнившиеся слезами глаза, прохрипел он. — Да будь оно все проклято! И война эта, и фрицы…
Василий, бережно уложив тельце на край насыпи, осторожно, бережно убрал заскорузлыми пальцами с окровавленного лица девочки волосы. Задумавшись, замер. И вдруг приложил пальцы к ее шее, пытаясь нащупать жилу. Через пару секунд, не выдержав, прижался ухом к ее груди.
— Вась, ты чего? Охренел, что ли? — воззрился на товарища вытаращенными глазами Никита. — Ты чё делаешь-то?
— Погодь, Никит… — отозвался Василий. — Кажись, жива девчоночка-то… Теплая она, не остыла еще. Да и кровь вон, гляди, свежая сочится. Сердце тока не слышно… Не пойму никак, дышит аль нет?
— А ну, пусти… — отодвинул его в сторону Никита. — Дай лопату!
— Нахрена тебе лопата-то? — ошалело взглянув на напарника, спросил обозник.
— Дай, говорю! — прикрикнул тот на товарища.
Получив просимое, он тщательно отер край лопаты о штаны, подышал на него, и снова принялся оттирать его о рукав гимнастерки, буквально полируя. Удовлетворившись результатом, он осторожно поднес очищенный край лопаты к губам девочки, и, подержав, взглянул на него.
— Запотела… — сунув лопату Василию под нос, растерянно проговорил он. — Васька, гляди, запотела… Дышит она. Живая!
— Ох ты ж Господи… Ее ж в санчасть надоть срочно! Гляди, скока крови потеряла ведь… И голова вон вся разбитая… — засуетился вдруг Василий, поднимая ребенка на руки. — А вдруг спасут девчушку-то, ась, Никит? Вдруг не поздно пока?
— Погоди, Вась. Ты не в санчасть, ты ее вон туда неси. Там три самолета были, в которых самых тяжелых грузили, командир распорядился. Их прям по воздуху в госпиталь отвезут, — ухватив Василия за руку, затараторил Никита. — Там они были, самолеты-то, на поле. Ты беги пошустрее, авось не улетели пока. Беги, Вась…
И Василий побежал. Сперва бежал, но силы быстро закончились, и он брел, прижимая к себе окровавленное, иссеченное осколками и пулями тельце девочки. Задыхаясь, упрямо брел туда, где были самолеты, а значит, и надежда на спасение.
Бредущего с девочкой на руках пожилого обозника заметил пробегавший мимо солдат.
— Отец, ты это куда? Откуда?.. — кивнул
