— Аминь!!!
Утих отпуст, но никто и не подумал двигаться. Под разлившуюся по Успенскому собору тишину царственный отрок подошел к литой купели. Остановился, прикрыв глаза и беззвучно шепча «Отче наш», неслышимые слова молитвы тут же подхватила большая часть стоящих вокруг князей и думных бояр — и словно откликаясь на полные истовой веры слова, вода в купели неуловимо изменилась. Легкий жест, сложившийся в крест по водной глади — коий вновь подхватили, многократно повторяя. Затем наследник отошел прочь, бросив перед этим короткий взгляд на отца, и слабо улыбнувшись в ответ на его едва заметный кивок. Встал на свое место — позади батюшки и его ближней свиты, но впереди всех остальных, и начал медленно продвигаться на выход из храма.
— Государь-наследник!..
Проходя мимо одного одного из князей Хворостининых, Дмитрий расслышал очень тихое обращение, и поневоле замедлил свой шаг. Вопросительно изогнув брови, окинул взглядом сначала самого Дмитрия Ивановича (тезка, однако!), а затем и молоденькую девицу, прятавшуюся за его широкими плечами. Дочь?.. Учитывая легчайший привкус своей силы, у нее на одном из пальцев должно обретаться скромное такое янтарное колечко…
«Это что же, одиннадцать лет, а уже такая здоровая кобыла выросла? На голову меня выше! Хм, а боярыня Анастасия Дмитриевна передала-таки мой дар дальше по эстафете. Ну и что у нас здесь? Ой как все запущено!.. А вот это уже интересно. Никак у меня коллега объявился?».
— Прошу о милости, государь-наследник.
Еще раз оглядев изрядно прыщавую девицу, целитель бросил короткое:
— Жди в гости.
Два дня спустя, стоило только краешку солнца показаться из-за виднокрая, как усадьбу большого, но совсем не богатого рода Хворостининых буквально за пять ударов сердца заполонили воины в черных кафтанах царевичевой стражи. Пока их сотник здоровался с пожаловавшим на крыльцо старшим из четырех братьев (князья Андрей и Федор уже месяц как убыли из Москвы по своим воеводским делам, а младший Петр наоборот, еще не вернулся из Коломны) они довольно бесцеремонно осмотрели невеликие княжеские хоромы — не заступая, впрочем, на женскую половину. Вместо этого постельничие сторожа выгнали всю дворню на свежий воздух, встали кое-где на посты… И на этом, наконец-то, и успокоились.
— Ты уж не серчай, князь, служба у нас такая.
Увидев, как на подворье наконец-то пожаловал долгожданный гость, потомок удельных ярославских князей поневоле оставил слова сотника без ответа, вместо этого спустившись со ступенек и отвесив почтительный поклон:
— Утро доброе, государь-наследник.
Покинув седло вороного аргамака и бросив поводья одному из подскочивших стражей, первенец великого государя так же поздоровался — довольно учтивым наклонением головы. Затем он весьма выразительно изогнул свои соболиные брови, предлагая тем самым хозяину как можно быстрее переходить непосредственно к делу. Тем более что летами он мал, следовательно и положенное по русскому этикету угощение с сопутствующим ему застольным разговором можно отложить до будущих времен. Хворостинин намек понял, доведя царевича до самой лучшей светлицы в усадьбе и самолично (за полным отсутствием дворни ему иного и не оставалось) сходив за дочкой и женой.
— Встань к окну.
Внимательно и без малейшей брезгливости оглядев девичий лик, обезображенный следами как старых, так и красными пятнышками новых нарывов, наследник спокойно уточнил:
— Только на лице?
Глядя, как княжна, неуверенно кивнув, тут же залилась густым румянцем, юный целитель тихо хмыкнул
— Ковш с водой, кружку.
В этот раз для любимой дочки расстаралась сама княгиня Евдокия. Не сама, конечно — сходила за доверенной челядинкой, а уж та и организовала все, что требовалось. Пока длилось ожидание, царственный отрок как-то странно разглядывал болезную, задавая время от времени неслышимые отцу вопросы — и тем самым раз за разом вводя ее во все большее смущение. Да и на самого князя бросил пару испытующих взглядов… Впрочем, почти сразу потеряв к нему свой непонятный интерес.
— Не побрезгуй, государь-наследник!..
Повертев в руках малую чарочку, вызолоченную изнутри чистейшим золотом, целитель явно остался недоволен — но менять ее на что-то иное все же не стал. Зачерпнул, немного подержал в руках, затем протянул ее волнующейся княжне:
— Пей.
Пока та мелкими глотками вливала в себя воду-энергетик, Дмитрий еще раз осмотрел чужой Узор.
— Умойся из ковша.
«Ничего не понимаю! Такое впечатление, что тот, кто касался нитей, вообще их не видел. Наугад, что ли? И повреждения странные какие-то, словно бы часть духовных линий попала под брызги слабой кислоты… Неужели я сподобился лицезреть то, о чем столько слышал, но так ни разу и не видел — знаменитую порчу?.. Кстати, у княгини вроде бы тоже нечто подобное. Или мне показалось? Нет, все же есть, но на порядок слабее. Хм, старый след?».
Взглядом подозвав обоих родителей, наследник по прежнему тихим голосом пояснил:
— До новой луны с ее лика будет отшелушиваться старая кожа. Новая будет чиста и свежа…
— Как у аспида, что ли?
Против ожидания, его перебил не князь, а Евдокия Никитична, тут же сильно смутившаяся от своего несвоевременного любопытства, а вдобавок еще и полной мерой прочувствовавшая все недовольство мужа.
— У царского аптекаря заберете мазь и настой. Он же объяснит, как употреблять снадобья.
Сделав четко различимую паузу, царственный отрок поинтересовался:
— Как часто приходит падучая?
— По-разному, государь-наследник. Зимой оно реже, а по теплу так чаще.
Аккуратно восстанавливая то, что успел натворить неизвестный злоумышленник, Дмитрий медленно складывал головоломку. Повреждений много, но они слабые — значит, и нанесший их тоже слаб. Следовательно, для своей «работы» он должен был подобраться как можно ближе. К примеру, для него самого давно уже не проблема дотянуться до кого-то в пределах пятнадцати метров — тут же, судя по всему, надо было чуть ли не обниматься с прыщавой княжной. Плюсом идет и тот факт, что повреждения наносились с завидной регулярностью — значит, этот кто-то имеет доступ в дом (причем не просто в дом, а конкретно на женскую половину), или вовсе в нем проживает.
— Смотри мне в глаза, княгиня. Приглашали к дочке ворожей или каких иных лекарок?
Для четы Хворостининых все выглядело так, будто царевич на малое время задумался, а потом вдруг резко начал их подозревать. В чем-то нехорошем.
— Нет, государь-наследник.
— Ложь.
«Как паникой-то княгиня фонит! Думает, что я ее вот прямо сейчас побегу митрополиту сдавать — дескать, привечает у себя колдуний?».
