Видя, что я начинаю злиться, шаман побелел и начал буквально умолять вождя о чем-то.
— Шаман говорит, что видит у тебя большой сильный дух и ты можешь скушать его насовсем. И Хитрый Лис тоже.
Неожиданно вождь заткнул шамана тычком в грудь и что-то спросил у Дяди Саши. Антилопа, сегодня бывшая вместо Кэй, ставшей кем-то вроде нашей штатной переводчицы, перевела:
— Вождь верит шаману и не будет требовать показать мастерство хозяина духов. Поэтому он просто просит присоединиться к празднику.
Ну, учитывая, что Ночная Звезда из его племени, то будет сложно отказать. Да и зачем? Тем более что еще одна толпа союзников нам не помешает. Как там Лось говорил? Они вокруг вертятся, потому как есть чего жрать впервые в жизни в достаточных количествах? Пускай — еще лет пять, и мы их обучим. По крайней мере, я на это надеюсь…
— «Мурку» давай! — Так, кто-то явно злоупотреблял антисептиком, несмотря на просьбу начальства этого не делать. С другой стороны, это же свадьба, в конце-то концов!!!
Елена
— Мя!
— Знаю, знаю. Мы проголодались. Извини, Шпануха, сухой корм закончился.
— Мя…
— Ладно, проглотина, вот тебе тушеное мяско… Объедают нас все кому не лень…
Пока кошатинка, урча от удовольствия, поедала половину моей доли (а ведь самолично мясо на всех натушила, оленинка — ням!), я быстренько схарчила остаток и закусила блинчиками. Хреноватые из нас хлебопеки получились, пришлось печь классические блины. Правда, без ванильного сахара. Да и с простым напряг получился. У кого сколько было в рюкзаках, уже подъели, а у испанцев он дорогой. И неочищенный… Ладно, с голодухи не помираем — уже большой плюс. Вон дамочки-америкоски. Те, что на момент прихода Большого Пэ еще не разменяли четвертый десяток, вообще с большим трудом представляют, как надо готовить. Для них кулинария — это в лучшем случае разогрев магазинной пиццы в микроволновке. Хорошо хоть миссис Тарретт с готовкой помогает, а то у меня уже, как у героя юморесок Евдокимова, морда красная. То у костра кашу варю, то за самодельной установкой химией страдаю. Уж на что я лентяйка и не прочь сэкономить пару часов на готовке, но это уже клиника. Мы, дамы постсоветских просторов, еще не забыли, что с чем и в какой пропорции надо смешивать, чтобы получилась та самая пицца. Или блины. Или пресловутый борщ… Кстати, о борще — испанцам, причастившимся украинской кухни в моем исполнении (специй я положила как обычно — тройную порцию), он весьма понравился. Повар из миссии даже изволил срисовать рецептик. А я возблагодарила родителей Сары-Энн, давших ей хотя бы домашнее, но все-таки гуманитарное образование, — помимо родного английского с легким валлийским акцентом, она говорила по-французски и по-испански.
— Мя! Урр-мя!
— Это типа спасибо? Ну, на здоровье, проглотка, — хихикнула я, наливая Шпанке воды в надбитую глиняную миску.
Ира с Катей разом обернулись, словно только и ждали этого момента. А Шпануха, словно сговорившись с ними, исполнила свой коронный номер: сначала погребла лапками у миски, и только потом принялась пить.
Змей
Довольно быстро я понял, тонкавы идут к нашему лагерю и придут туда раньше меня.
Вы спросите — как? Элементарно. Они нас с Гармом засекли раньше и решили маленько поиздеваться. Показались на вершине холма, метрах в двухстах от нас, и попрыгали, размахивая оружием. Еще и покричали что-то. Успей я перед БП получить «калаш», как остальные ребята из нашей смены, там бы эти индейцы и остались. Но из «Сайги» на эту дистанцию стрелять — только патроны зря тратить. Я и не стал. Просто когда они побежали к лагерю, я посмотрел Гарму в глаза, погладил его и послал его вперед, дав команду «Убей!». Он помчался за тонкавами. Убивать. На то место, где пес их догнал, я выскочил минут через пятнадцать. Гарм умничка! Он их догнал и связал боем, не давая ни уйти, ни разделиться. Я подошел метров на тридцать и крикнул: «Гарм, в сторону». Пес команду выполнил, а тонкавы бросились на меня. Несмотря на то что все они были изрядно погрызены Гармом, мне пришлось отстрелять по ним весь магазин «Сайги».
— Пять патронов на трех уродов — многовато. Старею, — пожаловался я песу. — Ты-то как? Дай посмотрю.
Гарм был ранен. Трижды. Порез на голове и две стрелы. Первая попала в складку кожи на груди, вторая скользнула по ребрам и прошла под шкурой.
К счастью, наконечники были железными, и стрелы удалось извлечь без особых проблем.
Всеслав
Воспоминания и размышления.
Наши милитаристы подхватились и вместе с союзными индейцами гоняют тонкавов. В лагере остались дамы и боевое охранение. Благо, вопрос с пищей не стоит — хватит нам пока и рыбы, плюс немного копченого мяса есть. Сижу на самом высоком месте лагеря — крыше главного дома, осматриваю окрестности зорким взором истинного победителя…
Индейцы рекламу замутили — мало не кажется. Чуть ли не стихами. Однако ножик, которым один из добреньких людоедиков задел мне правую руку, оказался, видимо, немного нестерильным. Воспаление, шов, перевязки каждый день, освобождение от боевых действий… мне лучше так, наверное. Оно, конечно, есть упоение в бою у жизни страшной на краю, но спокойнее, когда мой бронепоезд на запасном пути стоит. Так что озираю окрестности…
Приходит Хромая Береза, которую вчера готовить лосося в глине научил. Приносит отбивные, которые научил ее готовить сегодня. Беседуем за жизнь… просвещаюсь насчет истории, обычаев, легенд. А то пошлют на фиг иносказательно, и не поймешь.
Хромая Береза в ответ на всего один мой вопрос: «Откуда вы?» исполнила целую поэму. Мда, как говорил муж моей тети, с таким голосом только сидеть в туалете и кричать — ЗАНЯТО! Но информативная часть, которую мне с трудом удалось выцепить из образов и иносказаний, того стоила. Вслух сказал только:
— Поршнев был прав. Жаль, что он этого уже не узнает.
Лицо у меня, думаю, было настолько задумчиво-свирепое, что индианка свалила по-английски…
Оказывается, в начале своей истории жили нуму в теплых краях, где холодно не бывает, плели корзины, ловили рыбку, собирали злаки, давили зверушек. Но откуда-то с северо-востока нарисовались злые люди в перьях одного с ними языка и стали издеваться, заставлять работать, приносить в жертву, дань брали, в том числе детьми — с целью гастрономической и воспитания янычаров. Нуму убежали через пустыню, поселились здесь — но и тут им покоя не было. Пришли тонкавы, на нуму не говорящие, стали похищать женщин и кушать всех. От тонкавов начали откупаться — зверьем битым, детьми опять же. Те не унимались, под занавес своего владычества, перед уходом на равнины — просто приходили на стоянку рода, выбирали кто помягче… потом ушли, и нуму вздохнули свободно. Прошло «две по пять рук лет», тонкавы появились снова. Но их встретил уже немного другой народ — под влиянием ситуации у нуму появились воины. Кое-как отбились, потеряв почти всех мужчин племени. Тонкавы наворовали женщин, захватили охотничьи угодья, оттеснив нуму к морю — и ушли через четыре руки лет. Хм, подумалось мне, этот их приход будет самым кратким. Как говорится, кто к нам с томагавком придет, тот с ним и уйдет. Только томагавк у него будет из задницы торчать.
