— Он не мальчик, а взрослый мужчина и вчера убил Алексия, — ввел я его в курс дела.
— Как? Нашего батюшку убили?! — вскрикнул паренек. — Не может быть!
— Может. Он и нас убьет, если не побережемся. Если мы его догоним, и со мной что-нибудь случится, беги от него без оглядки.
— Как можно батюшку убить? — глупо повторил Кнут, обгоняя меня, чтобы заглянуть в глаза — вдруг я пошутил.
— Эй, добрый человек, — окликнул я встречного мужика, — не встречали мальчика на каурой кобыле?
Однако на этот раз нам не повезло, тот Версту не видел.
— Может, свернул куда, — пожал плечами крестьянин.
Сворачивать куда было, но я не запаниковал, что упустил гаденыша. Хотя крестьянин мог его просто не заметить. Мы дождались следующей подводы. Этот возчик оказался внимательным и обстоятельным человеком.
— Видел какого-то мальца, только на гнедом жеребце. А на кобыле не видел. Сам из себя маленький, а кафтан ему не впору. Ты про него, что ли, спрашиваешь?
— А не запомнил, какой он с лица? — начиная терять терпение, поторопил я мужика.
— Да как же запомнишь? — удивился он. — Когда тот несся, как на пожар! Глянул он, правда, в мою сторону.
— Ну! — закричал я.
— Не нукай, не запрягал. Лицо как лицо, только цвет, как будто желтухой болеет. Да ты куда поскакал, оглашенный! Стой, я еще не все сказал! — крикнул он мне вдогонку.
Кажется, мой противник начал запутывать следы. Откуда у него взялся жеребец и кафтан, догадаться было нетрудно. Я очередной раз ударил пятками и так идущего размашистым галопом донца. Тот укоризненно мотнул головой, но ход прибавил. Судя по всему, Версту мы почти достали. И если ему не попалась очень хорошая лошадь, то догоню я его непременно. Донец шел бесподобно, видимо, отъелся на царских овсах и теперь с удовольствием растрясал жирок. Начал отставать Ваня, он все подхлестывал своего скакуна, но тот явно не мог тягаться с донцом.
Дорога впереди была пуста, как результат закрытого с утра выезда из Москвы. Поэтому я издалека увидел пасущуюся на обочине рыжую, с черным хвостом лошадь. Ко всему прочему, она оказалась еще и оседлана.
— Кажется, сегодня не его день, — подумал я о Версте, — хорошо бы, если мой. Я остановился и соскочил с жеребца. Тотчас бросаться разыскивать врага я не собирался. Сначала приготовил оружие. К сожалению, времени на это ушло много: пока раздул огонь и подпалил фитили у пистолетов. Подъехал на запыхавшейся, мокрой о пота лошади, Ваня Кнут.
— Оставайся здесь, — приказал я, — если я не вернусь или увидишь любого мальчишку, сразу же уезжай.
— Может быть, и я на что-нибудь сгожусь, — обиженно сказал он. — Я уже не маленький!
— Все потом, — рассеяно ответил я, прикидывая, куда мог спрятаться Верста. И тут осенило. — Влезь на дерево и посмотри, может быть, его сверху увидишь!
Мальчик легко вскарабкался на растущее возле дороги дерево:
— Вижу, мальчишка идет по полю! — крикнул он, показав направление рукой.
— Далеко?
— Не очень.
— Хорошо, жди, — сказал я и пошел в указанном направлении.
Приближалась звездная минута. Как ни странно, никакого волнения, тем более страха, не было, одна только холодная ярость. Я миновал кусты, за которыми начиналось ячменное поле. Безжалостно ступая по низким еще побегам, чего не позволил бы себе никакой крестьянский мальчишка, прямиком по ячменям шел Верста с прутиком в руке. Он размахивал им, как всякий нормальный ребенок, точно так, как делал это вчера, приближаясь к бане. Я быстро пошел за ним следом. Расстояние между нами сокращалось. Он все так же беззаботно размахивал своим прутом и не оборачивался. Я прибавил шаг и почти его нагнал. Между нами осталось метров двадцать. Я остановился, поднял пистолет, досыпал на полку порох и прицелился в худенькую спину. Никаких патетических слов я говорить не собирался, как и стыдить, проклинать или объявлять смертный приговор, Спокойно прицелился и нажал на спусковой курок. Короткий рычажок прижал фитиль к полке. Вспыхнул порох и прогремел выстрел.
Мальчишка каким-то образом отскочил на два шага в сторону и теперь уже стоял, повернувшись ко мне лицом. В его маленькой руке был зажат готовый к броску кинжал. Однако расстояние между нами было достаточно велико, и он его не кинул, молча смотрел на меня раскосыми, то ли китайскими, то ли японскими глазами. Они действительно чем-то напоминали буравчики. И лицо у него было каким-то желтоватым.
Я переложил в правую руку заряженный пистолет и опять начал целиться. Верста, не двигаясь, наблюдал за мной, видимо, готовый к противодействию.
— Ниндзя! — закричал я и нажал на спуск.
В бесстрастном лице Версты что-то дрогнуло. Он взмахнул рукой, и я увидел, как, переворачиваясь в воздухе, в меня летит кинжал. Летел он совсем медленно, как будто при замедленной съемке. Однако мне было понятно: что-то сделать, отклониться я не успеваю. Я все-таки попытался броситься в сторону, но почувствовал удар и послышался противный треск рвущейся мышечной ткани. И я упал на спину.
«Кажется, все кончено», — еще успел подумать я, проваливаясь в черноту.
* * *
— Ну, вот и все, — сказал женский голос, — даст Бог, выживет.
Я открыл глаза. Над головой оказалось не чистое небо, а обыкновенный деревянный потолок. Я хотел повернуть голову, но она не послушалась, лежала на подушке тяжелая, как кусок чугуна. Тогда я просто скосил глаза. Сначала увидел окно. Оно было непривычно большое, застекленное прозрачным стеклом, отчего в комнате было непривычно светло.
— Что это еще за диво дивное? — подумал я. — Неужели это рай?
Потом перевел взгляд и понял, что все еще нахожусь на грешной земле, на меня во все глаза смотрел мой оруженосец Ваня Кнут. Он был точно таким же, как тогда, когда мы расстались на дороге.
— Хозяин, — сказал он одними губами, — ты его все-таки убил.
Я хотел из вежливости поинтересоваться, кого я убил, но раздумал, это меня почему-то совсем не заинтересовало.
Потом я увидел старую женщину. Она неподвижно стояла перед постелью и в упор смотрела на меня. У нее было красивое лицо с тонкими чертами и увядшей кожей. Это был тот случай, когда старость не обезображивает человека, а, напротив, показывает красоту души.
«Какой она, наверное, была красавицей в молодости», — подумал я.
Женщина невесело улыбнулась и ответила:
— Не знаю, была ли я красивой, но тебе, кажется, нравилась.
Меня ударило током.
— Кто вы? — напрягая все силы, спросил я. Вместо голоса послышался неприятный свист.
— А вот расскажешь, чем кончился сериал «Любовь и тайны Сансет-Бич», тогда, может быть, и скажу.
