Надо срочно пользоваться моментом – бежать наверх. Наверху драться будет немного легче. Оглядел своих воинов. Да, двинуть их в атаку, вслед за восставшими из мертвых товарищами, непросто. Разве только личным примером. Я перестал контролировать покойников, все равно им осталось недолго, продрался вперед, сопровождаемый, словно двумя тенями Туробоем и Хегни, обернулся к застывшим людям и проорал:
– Братья! Наши погибшие друзья открыли нам дорогу наверх! Не дадим им, умирающим во второй раз, принять эту муку напрасно! За мной! Вперед!
Потом развернулся лицом к лестнице и побежал наверх. Чуть позади справа и слева слышался топот ног моих спутников – телохранителя и воеводы. Мы успели добежать почти до середины лестницы, когда сзади раздался топот множества ног. Слава богам!
Пара секунд и наша троица оказалась на краю вожделенной площадки. Здесь еще ковыляли в сторону румийцев одиночные мертвецы, у которых имелись нелады с опорно-двигательным аппаратом. Продвинувшись вперед еще метров на десять, я притормозил, решив подождать, догоняющих нас славов. Румийцы и добиваемые ими зомби, находились от нас метрах в десяти-пятнадцати. Минута, другая и легионеры пошинковали последних наших мертвых бойцов. К этому времени вокруг нас сформировался не слишком плотный и не слишком ровный, но строй. Румийцам после безумной рубки с ожившими покойниками требовалась передышка. Скорее моральная, чем физическая. Потому их фаланга притормозила и замерла метрах в десяти от нашей. Нам, после пробежки по лестнице, тоже нужно было отдышаться, и создать хотя бы подобие строя, потому с атакой тоже не спешили.
Так простояли друг против друга довольно долго – минут пять-семь. Потом из-за строя румийцев прохрипела труба. Сигнал к атаке, как я понял. И блестящая сталью фаланга, двинулась на нас. Ухватил щит поудобнее, напрягся в ожидании удара. Грохот двух, столкнувшихся фаланг и одновременный удар щита в мой щит. Пошатнулся, но устоял, подпертый в спину щитом стоящего позади воина. Наш строй оставался все еще рыхловатым и потому мы попятились. На пять шагов. Я считал.
Лицо румийского воина, атакующего меня, было серым от пыли, в потеках пота. Лицо молодое, осунувшееся. Румиец устал. Устал смертельно. Но глаза его светились упорством и жаждой победы. Хотя, о какой победе в их ситуации могла идти речь? Но мой противник давил, толкаемый воинами всего своего ряда. И еще пытался достать меня своим гладиусом из-за щита. Ну, уж это – вряд ли!
Как было сказано, мы попятились на пять шагов. Потом остановились. Толпящиеся на площади воины, а их скопилось там тысячи три-четыре, преодолевали лестницу и давили нам в спины, увеличивая массу нашего строя и, соответственно, силу напора на противника. Минуту оба строя находились в неустойчивом равновесии, а потом мы двинулись вперед. Мой юный противник, не желающий отступать, чуть задержался с отходом, подставив не закрытый щитом соседа, правый бок. И тут же поплатился, получив укол в подмышку, от стоящего в строю слева от меня, Туробоя. Скорчился, упал на колено, обнажая шею. Добивать не стал – пожалел. Ударил щитом в голову. Румиец опрокинулся навзничь. Может, выживет, если не затопчут.
Как обычно, прореха в румийском строю была мгновенно заполнена. Следующий мой противник оказался опытным воином лет сорока. Уперевшись щитом в щит, он попытался достать меня мечом. Поняв, что здесь ничего не светит, молниеносно нанес удар нижним краем щита, целясь в мою, выставленную вперед, левую ступню. Этого приема я не знал, но знало мое подсознание, снабженное соответствующими умениями привнесенными в него местными богами, или кем там еще? В общем, ногу я успел отдернуть. И даже, успел нанести укол, в открывшееся над верхним краем щита, горло легионера. Еще один готов! Мной начал завладевать боевой азарт. Усилил нажим на щит следующего, вставшего на место поверженного соратника, румийца. Тот ощутимо подался. Похоже, ряд легионеров, стоящий напротив ряда, возглавляемого мной, изрядно истончился и уже не в силах был выдерживать наше давление. Однако вырываться вперед нельзя – быстро получишь железку в печень. Сдержал себя. Тем не менее, по всему фронту боя ситуация менялась в нашу пользу – румийцы пятились все быстрее. А когда мы прижали их колоннаде и им пришлось разорвать монолит строя, началась резня – в индивидуальном бою отборные славы и варанги, все же, превосходили румийцев.
Бойня между колонн продолжалась около десяти минут. Меня из этой свалки выдернули почти силком Туробой и Хегни. Потому наблюдал все это со стороны. В итоге, большинство румийцев было перебито. Оставшиеся заняли все три входа в здание, успешно отражая все попытки выбить их оттуда.
После нескольких таких попыток наши откатились, от ощетинившихся сталью дверей, переводя дыхание. В сражении опять возникла пауза. Я глянул на небо. Солнце клонилось к земле. Жара ощутимо спала. Глянул на часы. Пять ноль семь. Надо бы до темноты закончить весь этот ужас. Огляделся по сторонам. Площадка перед форумом была завалена телами. Особенно много их лежало между колонн. Корчились и стонали раненые. Пользуясь паузой наши воины начали вытаскивать своих и добивать румийских. Вмешиваться во все это уже не было сил. Хотелось присесть – ноги держали плохо. Сесть было некуда. Разве на труп легионера, валяющийся прямо под ногами. Нет уж, лучше потерпеть.
И что дальше? Атаковать в лоб? Три входа шириной метра три-три с половиной каждый. Как раз плотно встать шести легионерам – щит к щиту, плечо к плечу. Которых сзади подпирают еще неизвестное количество воинов. Количество не маленькое, так просто не продавишь. Подтащить таран, сломать стену? Пролом тут же займут другие румийцы, их для этого осталось еще достаточно. Да и подтащить таран, установить его, пробить довольно толстую стену – на это уйдет немало времени. Пожалуй, до темноты не успеть. Залезть по лестницам на крышу, разобрать черепицу…. А дальше? Прыгать вниз будет высоковато – минимум двенадцать метров, а это четвертый этаж. Спускаться на веревках? Перебьют поодиночке.
Этот мой перебор вариантов дальнейших действий прервал все тот же легат, не удосужившийся в свое время представиться. Он вышел из центрального входа, раздвинув своих воинов и остановился метрах в десяти от первой шеренги славов как раз напротив того места, где стоял я за рядами своей фаланги.
– Посланник! – крикнул он. – Я хочу говорить с тобой!
Голос легата звучал устало и хрипловато. Лицо за те несколько часов, которые я его не видел, заметно осунулось. Глаза запали, вокруг них залегли темные круги. Раздвинув, в свою очередь, славов, вышел вперед, остановив жестом, дернувшегося, было, за мной Туробоя. Встал напротив румийца.
