– М-да, любезнейший мистер Фокс, интересно ЗДЕСЬ. Учебник истории почитаешь – феодальная раздробленность, расцвет культуры и искусств (правда, без науки), борьба народных масс за лучшую долю. И все. Потом, правда, в связи с разворотом генеральной линии на сто восемьдесят градусов народные массы из учебников исчезают, зато святые подвижники начинают табунами ходить. А на самом деле! Какие страсти, какие сюжеты! Шекспиру не снилось!
Через болото шли пешими, ведя коней в поводу и строго соблюдая направление, обозначенное вешками, установленными Стервом и Яковом. Доспехи, обувь и штаны погрузили на конские спины, а рубахи закатали почти подмышки – Стерв обещал, что нигде глубже чем по пояс не будет. Совсем тихо идти не получалось – плеск воды и фырканье коней постоянно дополнялись звонкими шлепками по голому телу – комарье заедало, норовя впиться в самые интимные места, при обычных обстоятельствах для укусов недоступные. Не поход, а сущая пытка.
Мишка шел замыкающим, перед ним маячили крупы сразу двух лошадей, которых вел Матвей. На одной лошади он, как и все, вез свои вещи, а на другой лекарский припас и пару носилок, одинаково пригодных и для того, чтобы тащить их в руках, и для того, чтобы подвесить между конями – береженого Бог бережет. Было бы гораздо спокойнее, если бы Матвея в поход собирала Юлька, но она убралась из крепости после конфликта с Мишкой. А конфликт получился знатный – отнюдь не мелкая ссора.
* * *
Ох и скандал закатила Юлька Мишке на следующий день после первого заседания Совета Академии архангела Михаила за «снятие заклятия с Матвея»! Хорошо, что дело было не на кухне, не то для посуды гнев юной лекарки обернулся бы массовым истреблением. Мишка в тот день узнал о себе очень много нового и интересного: и дурак, и урод – морда шпареная, и злодей – едва несчастного Матвея не сгубил, и богохульник – с крестом на шее (подумать только!) посмел заклинания творить, и мерзость христианская – посмел светлую богиню Макошь обидеть, и без пяти минут покойник – умудрился еще и богиню смерти Морену оскорбить, и вообще пес смердящий, искусавший руку, вскормившую его.
Ответить на все эти инсинуации, конечно, было что, например, что мозги в указанном месте не произрастают, что дефект внешности не врожденный, а благоприобретенный, и вообще, при чем тут Морена вкупе с собачьим амбре? Однако Мишка предпочел помалкивать, дожидаясь, пока Юлька выпустит пар, и время от времени пресекая попытки подружки заехать ему по физиономии. Юлька в гневе была страшна и запросто могла дополнительно подкорректировать многострадальный Мишкин экстерьер.
Наконец после очередного перла женской логики: «Да что ж ты молчишь, истукан? Не смей мне перечить!» – в словесном потоке образовался разрыв, в который Мишка покладисто вставил:
– Да, благодарствую.
– Что «да»? – не поняла Юлька. – Совсем рехнулся?
– Благодарствую за добрую весть, – пояснил Мишка. – Раз ты здесь, то, значит, Матвею ничего не угрожает, иначе ты от него не отошла бы.
– Много ты понимаешь!
– Понимаю мало, – снова изобразил покладистость Мишка. – Но догадываюсь о многом.
– И о чем же ты догадываешься? – Юлька саркастически прищурила один глаз, словно прицеливаясь в дурака, урода, злодея и прочая, и прочая.
– А о том, что мужчины Макоши не служат, так что прислужника я отнял не у светлой богини, а у тебя и тетки Настены, а Морена если и обиделась, то не на меня, а на вас – это вы у нее Матвея умыкнули, как телка с привязи.
Насчет Морены Мишка ляпнул наугад, только потому, что ее помянула Юлька, да еще в результате смутной догадки, что психику парню вполне могли попортить именно адепты этого зловещего персонажа языческого пантеона. Ляпнул наугад, но попал, судя по всему, точно.
– Ты… – Юлька втянула в себя воздух и… вместо продолжения последовала пауза.
«Туше, сэр Майкл! Мисс Джулии крыть нечем. Сейчас либо ругаться продолжит, либо тему резко сменит – ее коронный прием, когда разговор не туда, куда надо, сворачивает».
– Ты еще и врун! – тут же подтвердила предположения Юлька. – Ни одному твоему слову верить нельзя!
– Это еще почему?
– А ты еще когда мне стихи боярина Александра перевести обещал? А? Вот и верь тебе после этого!
«Годдэм, сэр, это уже переходит всякие границы! Пушкина она желает послушать!»
– Да пожалуйста, слушай:
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить…
И глядь – как раз – умрем.
– Ты это к чему? – подозрительно поинтересовалась юная лекарка.
– «Предполагаем жить… и глядь – как раз – умрем»? Это к тому, что ни одна серьезная затея не заканчивается так, как предполагалось вначале. Летят за днями дни, и каждый час что-то в бытии нашем меняет, поэтому к сроку, когда затея дает результат, все вокруг делается немного другим, чем было вначале. А изменяется явь, в том числе и от осуществления задуманного.
«М-да, сэр, „притянуто за уши“ – это еще слабо сказано, но до чего же трудно переводить некоторые вещи в ЗДЕШНИЕ понятия! Простая же фраза: ни один план не реализуется стопроцентно, поскольку сам процесс его реализации вносит изменения в окружающую действительность, – а попробуй, объясни это девчонке из XII века!»
– Ты что несешь? – естественно, Юлька ничего не поняла, но своего Мишка добился – его подружка прекратила орать и насторожилась, значит, будет слушать.
– Все очень просто, Юль. Вы с матерью Мотькину душу от Морены перетянули к Макоши, и это очень хорошо – от смерти к жизни. Но почему вы решили, что сам Мотька, его поведение, его взгляд на жизнь от этого не изменятся? Ведь Макошь, как я понимаю, противоположность Морены. Макошь не требует от своих слуг беспрекословного рабского подчинения, даже вопреки реалиям…
– Вопреки чему? – Юлька слушала внимательно и сразу же зацепилась за непонятный термин.
– Вопреки правилам обыденной мирской жизни, – пояснил, как смог, Мишка и продолжил: – Ты посмотри: Матвей так в вашу непогрешимость уверовал, что ни старших не уважает, ни приказам не подчиняется, да еще и, сам того не замечая, всех женщин ненавидит, потому что и прислужницы Морены, и прислужницы Макоши его все время вопреки обыденному укладу жизни поступать принуждают. У него внутри протест накапливался, рано или поздно это плохо кончилось бы!
– Да что ты возомнил?… – Юлька не была бы Юлькой, если бы не попыталась возражать даже очевидному. – Куда ты нос свой поганый суешь?!
– Таким уж воспитали, – развел руками Мишка, – в том числе и вы с теткой Настеной постарались, не будь вас, я бы о таком и не задумывался…
