— Слушай, мне кажется или они потяжелели?
Григорий в ответ с некоторым сомнением взвесил на руках чемодан с такой ценной бумагой и задумался, вспоминая — изменился вес или нет? Впрочем, вопрос его друга явно был риторическим, и ничуть не помешал ему принять и уложить на небольшую тележку очередной кожаный чехол для банкнот.
— Последний.
Положив поверх него небольшой чемоданчик-кейс с сборно-разборным карабином под револьверный патрон и три "колотушки" (мало ли, вдруг понадобится при посещении банка?), Александр закрыл дверь, легким движением кисти выдернул ключ из прорези в наборной панели, отступил на шаг и привычно-ленивым движением ткнул носком сапога один из кирпичей рядом с полом. Дождался, пока стена с тихим шорохом поползет по направляющим и отвернулся, еще раз оглядев стопку чемоданов на тележке. Вздохнул.
— Знал бы что так получится, оставил бы статуэтки в Германии.
Гриша согласно кивнул и дернул плечами в непонятном даже для себя жесте — он пока еще не привык спокойно и даже с некоторым равнодушием относиться к такой куче денег. А вот для командира они всего лишь инструмент, причем не единственный, а лишь один из многих.
Перегрузив чемоданы в большой ящик, а его в свою очередь, докатив до наружного грузового пандуса (где вот уже вторые сутки все никак не могли отгрузить очередную партию товара Вальтеру Грейту), фабричное начальство с недовольством поглядело на яркую луну, освещающую все получше любого прожектора и разрешающе махнуло рукой. А потом некоторое время наблюдало за тем, как ценный груз сняли с тележки, запихнули в самый дальний конец вагона, и стали сноровисто заставлять штабелями стандартных оружейных ящиков.
— Может еще сопровождающих добавить?
— Нет, троих вполне достаточно. Ну что, нас ждет еще одно небольшое дело?
— Давно пора…
Пока они шли обратно под землю, Александр успел поинтересоваться — почему у троицы "тружеников ножа и топора" такие клички? Не так чтобы его и вправду сильно занимал этот вопрос, но все же было любопытственно, за что можно получить творческий псевдоним вроде Рваного или Семинариста. С Яшкой-Лошадью все было понятно и так. Как говорится — с первого взгляда на его благородную и слегка вытянутую в челюсти наружность и необычайно крупные прокуренные зубы. Те из них, что уцелели, конечно же.
— Первому как-то в драке ухо до половины оторвали, но потом приросло. А второй в свое время с полгода проучился в самой настоящей семинарии — вот и отметили.
Монашеского смирения последний так и не продемонстрировал: войдя в бокс для особо дорогих гостей, первым же делом князь почувствовал на себе тяжелый от ненависти и злобы взгляд. С понимающим видом улыбнулся, немного огляделся по сторонам и подошел к сидящему на корточках мужчине поближе.
— Неужели убить меня хочешь?
На прямой вопрос гостеприимный хозяин тут же получил не менее прямой, а главное очень искренний ответ — Семинарист дернул руками в стороны, скривился от звона кандальной цепочки и прохрипел, не в силах сделать большего.
— Да я б тя, суку, зубами бы загр…
Выговориться Семену так и не дали, сноровисто запихнув уже порядком измусоленный тряпичный кляп. А для пущей надежности дополнив его небольшой повязкой.
— Ну да, я так и понял. Гриша, дружище — эти двое уже не нужны, можешь забирать.
— А этого?
Аристократ как-то странно улыбнулся и погладил себя за левое предплечье, обрисовав тем самым неясный контур любимого ножа.
— Ты знаешь, он мне еще поможет в одном деле.
Оглянувшись на Семинариста, напряженно и с полной отдачей сил пережевывающего кляп, Александр добавил.
— В куклы с ним немного поиграем.
Пара "экспедиторов", контролирующая оставшегося в помещении подопечного, недоуменно переглянулась, а у самого кандидата на игру, от неожиданности напрочь переклинило челюсть.
— Александр Яковлевич!
Григорий оглянулся на своих подчиненных, поумерил голос и зашипел, почище иной кобры.
— Командир, тебе НЕЛЬЗЯ! На тебе всё держится, от тебя столько народу зависит!!! Было бы что важное или в бою — тогда да, но сейчас-то зачем так рисковать?!
Из глаз князя уходил живой блеск, они теряли обычную выразительность и превращались в янтарные льдинки, а ответные слова прозвучали непривычно мягко и даже как-то ласково.
— Ты безусловно прав, друг мой. Нельзя. Но если очень хочется, то все же можно. Как раз мой случай…
— Куда прикажете, вашсиясь?
— На Сергиевскую, дом тридцать — да поживее, опаздываю.
Вместо ответа кучер что-то неразборчиво (но явно утвердительно) прогудел себе в бороду. После чего отвернулся и звонко прищелкнул языком (дополнив легким шлепком вожжами по крупу), намекая своему четвероногому напарнику, что надо бы уже и начинать движение. Второго намека не потребовалось — пассажира тут же слегка вжало в кожаную обивку сидения, а сама пролетка плавно закачалась на "дутиках" и рессорах, мягко входя в повороты и время от времени обгоняя аналогичные экипажи. Поняв, что стараниями извозчика он все же успеет вовремя на первую встречу-знакомство со своими будущими компаньонами по Мальцевскому товариществу, Александр успокоено прикрыл глаза и постарался вспомнить все то, что его стряпчий смог разузнать. Вспоминалось откровенно плохо — мысли то и дело перескакивали на недавний разговор с будущим изобретателем радиоприемника, господином Поповым. А перескакивали они по той причине, что и разговор, и состоявшееся в его ходе знакомство с Александром Степановичем, изрядно разочаровали князя Агренева. И не в последнюю очередь потому, что он привык к другому типу инженеров или даже изобретателей-ученых — не только теоретиков, но еще и замечательных практиков. Способных не только к серьезным конструкторским работам, но и к управлению профильным предприятием, и организации нового производства чуть ли не с нуля. И много еще к чему, вплоть до полностью самостоятельной работы. Да его фабричные инженеры при желании даже дизайнерами могут поработать! Ну, в пределах своей компетенции, разумеется. А тут…
"Нда, теоретик — и этим все сказано. Нет, он конечно и в практической стороне вопроса "волокет" — эвон как, с ходу выдал свои прикидки по финансированию, и какие ему приборы нужны для полного и окончательного счастья. Но для меня этого все же маловато. А вот его ассистенты, капитан Троицкий и студент Рыбкин, в этом плане куда как более перспективны, особенно последний. По глазам видно — очередной фанатик своего дела. Ладно, будем надеяться на лучшее, и готовиться к худшему"
