Виктор Сергеич, к которому обращался Андрюха, тоже не одобрял фантастических идей своих товарищей, но и осуждать их не спешил. Он вообще не особенно прислушивался к своему болтливому, злословному спутнику. Как примерно, к своей, оставшейся дома, собаке Лайке. Ну, гавкает и гавкает — суть потому что такая собачья. А все не одному идти. Помповое ружье на плече поминутно цеплялось стволом за низко склонившиеся ветки. Он перевернул его прикладом кверху. На другом плече болтался маленький рюкзак со снастью и инструментом. Андрюха пыхтел сзади, волоча под мышками самодельные удилища, бухая новыми кирзачами. Виктор же Сергеич щеголял в китайских кедах, найденных накануне в спортзале. Никому из мужиков сороковой размер не подошел, а у него нога небольшая ему как раз впору. Таксист улыбался, чувствуя, как полупустой рюкзак приятно хлопает по штормовке, а кеды мягко пружинят на утоптанной земле.
Тропинка вильнула и пошла под откос к реке. Заросли облепихи в этом месте образовали своеобразный туннель из зелени. Поднимающееся из-за горизонта солнце било в прорехи сплетенных ветвей, рассыпая снопы, скачущих по тропинке и трепещущих в такт порывам ветра, солнечных зайцев. Все мирно и благостно. Только вот железная дура на плече, мешается и портит приятные впечатления от прогулки. Но без оружия сейчас никуда.
Внизу плескалась река. Противоположный берег окаймляла стена низкорослых деревьев с толстыми, корявыми стволами. Андрюха с ненавистью посмотрел в их сторону.
— Слышь Сергеич, какое сегодня число?
— Тебе какая разница? — удивился таксист.
— Да просто прикидываю, сколько мы уже в этой жопе находимся?
Виктор Сергеевич посмотрел на наручные часы. Механически, скорее, посмотрел, потому что и так знал дату.
— Двадцать пятое.
— А день какой? — продолжал интересоваться Андрюха. В смысле… день недели?
Тот удивленно глянул на него.
— А хрен бы его знал. Тебе, не все ли равно? Считай, что воскресенье. У бродяг всегда красное число.
Андрюха принялся что-то прикидывать на ходу, бормоча:
— Так… попали мы сюда семнадцатого… он по-детски загибал пальцы. Споткнулся о корень, выругался и констатировал — Ё-моё, Сергеич… мы тут уже восьмой день!
— Какая разница? — равнодушно повторил таксист и остановился. Кажись пришли. Вон он знак, который Федя вчера оставил.
Небольшая фигурка плюшевого медвежонка, висела на березовой ветке. Порывы ветра раскачивали ее, подвешенную на длинной нитке, словно нелепый маятник.
— Точно он сказал: мимо не пройдете…
Федор вчера еще прошелся берегом, подыскивая место для рыбалки. Он-то и был главным инициатором этого дела. Виктора Сергеевича и Андрюху уговорил, а сам в итоге не пошел. Не смог пропустить старт аэростата. Да кому он нужен этот сраный аэростат? Все равно перевернутая гигантская виноградная гроздь никуда не полетит, в этом Виктор Сергеевич был твердо уверен, и упускать такое замечательное утро, смысла не видел. Хорошо, думал он, что Федька вчера присмотрел местечко и сегодня они не потеряли время на поиски стоянки.
Место и впрямь было неплохо подобрано — берег здесь образовал небольшую заводь. Течения в ней почти не было. Глубина у берега небольшая, вода прозрачная как чисто вымытое стекло — ни одна крупная тварь незамеченной не подберется. Да они еще и вялые поутру. А рыбы, пожалуйста вам, так и шныряют по мелководью, скользят живым серебром в зеленоватой полутьме.
Удовлетворившись первичным осмотром, они стали устраиваться на покрытом свежей травой откосе. Похлопали предварительно по нему удилищами, чтобы вспугнуть змей, если таковые здесь водились. Расстелили брезент. Расположившись на нем стали налаживать удочки. Затем Виктор Сергеевич отправил Андрюху, как самого младшего, в ближайший лесок с топориком, нарубить валежин для костра, а сам извлек из рюкзака и открыл стеклянную банку с копошащимися в ней дождевыми червями (накопал вчера вечером во внутреннем дворе института). С удовольствием стал насаживать их на крючки. Уложив удочки по краям заливчика, окаймленного травой, он уселся на брезент и стал ждать.
Над рекой колыхался неплотный туман. Сквозь его дымку проглядывало нежаркое еще солнце.
На берегу ощутимо припахивало гнилью. «На такой воде уху-то можно ли варить?» — заволновался Виктор Сергеевич, но обследовав берег, вскоре разобрался, что неприятный запах издают комки бурых водорослей, то тут, то там прибившиеся к берегу. Сама же вода была чиста и ничем не пахла. Таксист успокоился и прилег на брезент.
Ах, какие были рыбалки в прошлой жизни… Мерцающие огни деревень на том берегу, гудки пароходов, волна, с ласковым шорохом набегающая на берег, треск костра и веселый танец языков пламени, вкусный дым, наваристая уха в закопченном котелке…
Приятные воспоминания прервал Андрюха, явившийся из леса с огромной охапкой сучьев.
— Подсекай, подсекай, уйдет! — истошно завопил он, заставив Виктора Сергеевича вздрогнуть.
Около берега, схватив наживку, ходила, приличных размеров рыбина. Таксист схватил удочку. Рыбина ожесточенно сопротивляясь, металась из стороны в сторону. Виктор Сергеевич осторожно, чтоб не сорвалась, подводил ее к берегу. Наконец, умело подсек, выдернув из воды под острым углом. Миг и она уже кувыркалась в траве. Рыбаки склонились над добычей.
Рыба была очень красивой, в крупной золотистой чешуе, темной на спине, и более светлой на брюхе.
— Не меньше кило будет! — уважительно сказал Андрюха. Сергеич, это кто, карась что ли?
— Сам ты карась! Карась, он шире и площе. И усов у него нет. Это кажись, сазан молодой. Килограмма на полтора потянет! Давай разводи костер, варить его, голубчика, будем. Виктор Сергеевич весело потер руки, — Ну, начало положено! Хорошо, что я толстую леску взял!
Почти сразу же он вытащил еще одну рыбину, на этот раз значительно меньших размеров. Рыбаки дружно решили, что она похожа на окуня. Потом наступило длительное затишье. Андрюха после нескольких неудачных попыток, разжег-таки костер. Где он умудрился набрать таких влажных веток в сухом лесу, уму непостижимо. Виктор Сергеевич, морщась от едкого дыма, чистил «сазана».
Стало припекать. Андрюха снял рубаху и кирзачи, оставшись в завернутых до колена джинсах. Он ходил вдоль берега и то и дело патетически восклицал:
— Ну, где же вы? Чего не ловитесь-то? Ловись рыбка, большая и маленькая! Может мы не в том месте сели, а, Сергеич?
— А ты раньше времени не суетись, — урезонивал его Виктор Сергеевич. Будет тебе клев. Где две, там и двадцать. А вот, кстати… показал он на дернувшийся поплавок.
