Бойцов морской пехоты, понимающих толк в смертоубийстве, его дебют поразил до глубины души. Мужик точно организовал события. На видео (Елена и тут успела подсуетиться с телекамерой)
- действие развивалось четко и стремительно. Звуковая запись, к сожалению, не велась. Опишу своими словами.
Раннее утро. Едва рассеялся туман. Моторки с десантом, одна за другой, пристают к хилому дощатому причалу. На настил выскакивают ко всему готовые солдаты, с оружием в руках. Им намекнули, что в лагере, по слухам, какой-то мятеж или даже переворот. Однако, признаков мятежа нет. Берег, насколько его видно с реки, пустой. Вдалеке кипит работа, таскают бревна.
Визжит пила деревообделочного станка. Мир! Видно, что боя не будет. Не ждет, прибывших, засада в кустах. Увы... Все гораздо проще и страшнее - по тропинке, соединяющей большой лагерь с импровизированной пристанью, бежит, навстречу высадившимся, яростно матерящийся Лева, на бегу размахивая какой-то ведомостью... Развеваются полы замызганной стеганки. Легко представить, что он кричит. Нечто вроде:
- Кто из вас будет старший?! Я (непечатные выражения)... не позволю (непечатные выражения)... разбазаривать горючее! - от комичности картины, у большинства, проясняются лица. У меньшинства (старших), наоборот - мрачнеют.
Прибывшие, сбились в кучу, непроизвольно прячась друг за друга. Вместо боя их, уже очевидно, ждет нудное выяснение судьбы утраченного добра. Ибо, вернулись они, считай голыми. В водоворотах шиверы безвозвратно сгинуло всё погруженное на плотах барахло. Каждому ясно - за разгильдяйство кто-то должен
ответить... материально... А чего? Запросто, вычтут из получки... Одних бочек с соляркой в реке утопло... Картина, встающая в голове командиров, выглядит пострашнее любого мятежа.
Естественный ход мыслей? Против бумажек оружие бессильно. Наведенные автоматы опускаются, стволами вниз. На экране монитора
- натуральное немое кино, достойное Чарли Чаплина. Слов, без микрофона не слыхать. Мимика и жесты.
Браво, гениальный ход! Срочная служба сама сбилась отдельно, господа командиры - стали отдельно. На них-то Лева и набросился. Вполне мотивированно, как "ответственный", за экспедиционное имущество. По рации команду предупредили, что на прием остатков прибудет ИО завхоза экспедиции? Логично? Кого назначили, тот и прибыл. Да, это я. Вот, повязка "дежурного по лагерю" - убедитесь. Первый мягкий намек.
Самодельные нарукавные повязки - штука удобная. Не банты же в петлицу вдевать? Но! На складе только четыре вида краски.
Черная, белая, красная, защитная. Отгадайте, на что была похожа повязка Левы? Вот-вот, на красном фоне - белый круг, с черными серпом и молотом. Привет Эдику Лимонову, подавшему национал-большевистскую идею. Ярко, броско, символично... Заставляет задуматься... и сбивает с мыслей.
А дальше - пошла заранее подготовленная Левой провокация. Перехват управления. Вдохновенный экспромт. Эх, не читали наши современные военные слезливых белогвардейских мемуаров. Как коварные большевики, "на счет раз", отобрали у них в 1917 году власть над подчиненными. А я вот - видел, как оно на самом деле бывает. Оказывается - быстро и почти бескровно. Когда нахрапом... Дело мастера боится.
Подтянутый майор, в набитой автоматными рожками разгрузке, гримасничает, пытаясь совместить озябшего лысого шибзика, в грязном прикиде (прячущего в карманы замерзшие руки от ветра), нарукавное серпасто-молоткастое надругательство над здравым смыслом и шокирующую новость, о смене власти в экспедиции. Спрашивает... Лева отвечает. Ещё раз спрашивает... Лева показывает через плечо, большим пальцем левой руки. По согласованию, именно в этот момент, по флагштоку у штабной палатки начинает медленно ползти к небу уже несколько выгоревшее на солнце красное полотнище. Утренний развод. А как же! Всё по-взрослому...
У майора натурально отвисает челюсть. Не давая ему опомниться, Лева обращается к солдатам. Когда хочет, его баритон звучит громко и командно. Солдатики встают неровной шеренгой. Даже Свидомит, по привычке подчиняться, делает пару шагов назад.
Есть! Не дав майору опомниться, Лева бросает несколько фраз в сторону солдат... задает отцу командиру вопрос сам. Всего один... Телеобъектив, как заранее и было условлено, показывает в этот момент лицо майора крупным планом. Ненависть, пополам с недоумением... Читать по губам не требуется. Ответ ясен без слов
- "Да пошли вы все, с вашей Советской властью!". Дым от выстрела уносит ветром. С головы майора слетает фуражка, а сам он валится навзничь. Второй выстрел... Лева палит, не вынимая
руки из кармана стеганки. От головы упавшего на землю брызгает красным.
Режиссеры телевизионной рекламы знают простую вещь - ролик не должен длиться дольше тридцати секунд. За это время человек не успевает переключить внимание с ранее просматриваемой телепередачи и слушает сообщение внимательно. Реально - этот срок меньше. Десять секунд... Пятнадцать секунд... Лева яростно пихает речь, для убедительности размахивая левой рукой. Правая -по прежнему в кармане. Никто ж не знает, что в барабане Нагана остался последний патрон. Это - его последний аргумент... против тридцати автоматчиков. А предпоследний - фамильное красноречие и умение, в любых обстоятельствах, держать морду кирпичем. Если не успеет морпехов-срочников убедить... Если хоть один вступится за убитого командира... Если контрактник Свидомит...
Свидомит упускает свой единственный шанс повлиять на события. Ошалевшие солдатики, с облегчением, выполняют команду "Разойдись!". Строй рассыпается на несколько группок... Лева продолжает говорить... Тянутся секунды. Что? Один из служивых сдергивает с плеча автомат. Вскидывает его на уровень живота и длинной очередью, от бедра, полосует другого... От него шарахаются. Телеобъектив беспощадно выдает на экран физиономию стрелявшего... Молоденький какой... Небритый, худой и растрепанный... Первогодок? Упавший сослуживец дергается, вытягивается в рост, странно подвернув ногу... Тоже убит? Стрелявший бледен. На него самого, уже, наведено несколько стволов. Но! Лева задает вопрос... Стрелок отзывается... Лева кивает головой, словно именно такого ответа и ожидал. Снова обращается к солдатам... Те нестройно отвечают. Свидомит, застывший соляным столбом, безмолвствует... Всё? Нет, ещё не всё. Лева достает из кармана правую руку и требовательно протягивает к Свидомиту. Там нет револьвера. Но, за спиной у Левы, наглого типчика, с красной повязкой, уже солдаты, которые не очень-то намерены подчиняться прежнему командованию... Которые уже показали готовность выполнять чужие приказы. И?
Свидомит, передернув от негодования плечами, медленно начинает снимать с себя портупею с кобурой. Зассал... Гнида - есть гнида.
