Александр Дмитриевич суетился у станка, готовя его к испытаниям ещё минут двадцать, и всё это время мне пришлось топтаться в одиночестве: и не уйдёшь, и помогать не сунешься. Дико курить захотелось во время этого ожидания.
Но деваться некуда - стоял и ждал начала демонстрации.
Как говорится: "Будем посмотреть".
Любое ожидание когда-нибудь заканчивается и наступил момент пуска.
Засядько не удосужился поостеречься и остался возле установки, когда подожгли запальные шнуры. Все четыре ракеты вышли из направляющих на протяжении приблизительно пяти секунд. С фыркающее - шипящим звуком, оставляя хвосты белого дыма они пролетели где-то с полверсты и грохнули взрывами.
Разбросало снаряды приблизительно по площади в гектар, так что для залпового огня точность вполне удовлетворительная: если так шарахнуть по плотным колоннам наступающих пехоты и особенно кавалерии, то выкосит немало, нужно только придумать хорошие осколочные боеголовки.
Поскольку демонстрация уже состоялась, я позволил себе направиться к своему начальнику.
- Ну, что скажете, Вадим Фёдорович? - весело обратился ко мне Засядько.
- Впечатляет. А что за заряды в ракетах?
- Пока просто порох, но впоследствии что-нибудь придумаем.
- Наверное, стоит попробовать снарядить картечью, правда тогда нарушится балансировка...
- Ничего, этот вопрос решаем. Продолжим?
- А что, ещё планируете стрелять?
- Ещё два залпа, попробуем дистанции побольше.
На этот раз я остался возле установки. При первой пробе направляющие были практически параллельны земле, а теперь угол увеличили, и вторая серия легла уже на расстоянии версты, а третья, при еще большем возвышении - около двух. Наверное, можно было бы стрельнуть и подальше, но полигон для этого у нас оказался явно неудачным - пустырь не безразмерный, а стрелять по лесу не стоило.
Засядько был всерьёз раздосадован. Понятно, он и дальностью похвастаться хотел. Да и не только мне, в рапорте этот показатель тоже указывать нужно.
Хотя... Чего расстраиваться-то? Если добросил взрывчатку почти до самых деревьев, и видно, что можно и дальше, значит, испытания прошли успешно. Более чем.
Пришлось задуматься на предмет моей идеи с шестнадцатью направляющими - сыровата. Это со стороны пуск ракет выглядел эффектно и красиво, а возле самой стартовой площадки даже четыре снаряда выпущенные за короткий промежуток времени давали столько дыма, что очень хотелось покинуть это место с максимальной скоростью - дышать было и неприятно, и затруднительно. Что же будет твориться, если одновременно выстрелить хотя бы из девяти труб, не говоря уже о шестнадцати.
Что же мне всё бросать, чтобы переделать для ракет мой бездымный порох? В итоге одно точно не закончу, а второе, может быть и не успею.
Кстати, при увеличении дистанции возрастало и рассеивание. То есть издалека имело смысл бить только по крупным силам противника или по осаждаемым городам. Точность ракет пока с пушками не сравнить: слишком много факторов влияют на полёт реактивного снаряда данного времени, это вам не банальное ядро, которое "пнули под зад", а дальше оно уже направляется по строго расчётной траектории. Слегка колеблющиеся массы ядра и заряда или скорость ветра - "сопли", практически не влияющие на результат.
То есть с одной стороны, стрелять нужно залпами, а с другой - не выжить личному составу батареи при залповом огне - перетравятся газами к едреней фене.
И осколочным действием нужно что-то делать. Картечь - тяжеловато будет. Наверное, насечённые железные полоски стоит вокруг боевого заряда намотать.
Надо будет всё это с подполковником обсудить.
По дороге обратно этим и занимались. И не ограничились: приехав на "базу" мы тут же засели за чертежи Александра Дмириевича часа на три. Просидели бы и больше. Но под вечер в кабинет начальника "шарашки" заявился один из караульных:
- Так что прощения просим: у ворот какой-то мужик к господину штабс-капитану...
Тихон! Неужели добрался?!
- Александр Дмитриевич! - вскочил я со стула. - Вероятно это мой слуга. Разрешите?
- Ну конечно, Вадим Фёдорович, ступайте. Только... Да на вас лица нет! Вы из-за слуги так разволновались?
Я выскочил из кабинета подполковника, не успев ответить.
Все-таки, даже очень хорошие люди - дети своего века. Засядько совершенно искренне был удивлён, что меня так взволновало прибытие "какого-то мужика". И ведь не объяснишь же...
Тихон здорово похудел и выглядел не очень бодро, если что - не поленюсь к мельнику заехать и переставить на уши всю его семейку...
- Здравствуй, Тихон! Как добрался? - как мне хотелось обнять этого славного человека, но не поймут ни находящиеся рядом солдаты, ни он сам.
- Здравия желаем вашему благородию! Добрался вот потихоньку, - было видно, что он слегка не в своей тарелке.
Ну да ладно - позже разберёмся. Я приказал пропустить прибывшего и провёл в свою "келью".
Хорошо, что после стрельб Засядько распорядился вне срока баню протопить - Тихону она явно сейчас кстати будет.
- Как рана? Всё в порядке?
- Благодарствуйте, Вадим Фёдорович, всё зажило, рука почти свободно работает.
- А почему исхудал-то так? Неужто денег, что я оставил, не хватило? Или эти Петряковы...
- Нет, ваше благородие, у мельника меня хорошо кормили. Слова худого про эту семью не скажу. И ни копейки, сверх того, что вы оставили хозяину, не взяли.
- Так в чём же дело? У тебя же достаточно денег было.
- Обшептали меня, ваше благородие. На первом же постоялом дворе. Хорошо хоть бумагу, что вы оставили, не увели. Вот пять дён и добирался почти не снедавши.
Ни черта себе! Пять дней не есть!
Я быстро метнулся на кухню и распорядился насчёт ужина. Лёгкого ужина. Помню, что после длительной голодовки наедаться не стоит.
После того, как мужик умял половину отведённой пайки, отобрал то, что осталось и отправил слугу в баньку - пусть пропарится-прогреется. А доест попозже.
Сам тем временем решил вопрос с его проживанием.
Три дня ушло на "акклиматизацию" моего "Планше", а потом жизнь наладилась. Моя. Тихон, придя в обычное состояние, избавил меня от всех проблем с бытом: больше не приходилось беспокоиться о чистоте одежды, питании и порядке в своей комнате.
