— Но… — возразил Анцелотис и осекся, увидев выражение ее глаз. — Ладно, рассказывай дальше.
— Это не из-за Ганхумары — по крайней мере это я знаю точно. Она была не меньше нашего с Мерхионом озадачена, когда он очертя голову ускакал из города. Она поехала домой, в Кэр-Гвендолью, собирать войско для выступления к Кэр-Бадоникусу. Я… — На мгновение она прикусила губу, потом решилась. — Я расспросила слуг в надежде найти объяснение тому, что случилось, и одна из служанок сказала, что видела, как менестрель передавал ему письмо. Когда я допросила менестреля, тот сказал, что не знает, о чем говорилось в письме, — Ковианна Ним поручила ему дождаться полнолуния, а потом передать его Арториусу, что он и сделал.
Он сказал, что Арториус побелел как мел, стоило ему прочесть письмо, а потом сразу же бросился прочь, требуя коня. Менестрель, кстати, тоже уехал из Кэрлойла в южном направлении — не сомневаюсь, с какой-нибудь недоброй вестью для Ковианны Ним. Доказать этого я не могу, но знаю. Чувствую вот этим. — Она коснулась рукой груди у сердца.
— В каком направлении поскакал Арториус? — негромко спросил Анцелотис, сжавшись в ожидании ответа.
— К Кэр-Бирренсуорк, — прошептала Тейни. — Анцелотис, Ковианна Ним ненавидит Моргану! Я видела это в ее глазах, когда она думала, что никто за ней не наблюдает. Уж не знаю, что такого наговорила она Арториусу в своем грязном письмишке, но не доверяю я этой ведьме из Глестеннинг-Тора и никогда не доверяла! Арториус ведь верит тебе, дядя, — можешь ты скакать за ним и сделать хоть что-нибудь? Я ведь Моргане жизнью обязана! Не верю — не хочу и не могу верить! — что она замыслила что-то недоброе или измену! — Тут слезы покатились по ее лицу уже градом, а плечи затряслись от рыданий.
Анцелотис обнял племянницу и дал ей выплакаться на плече, поглаживая ей волосы. Однако мысли его бешено роились в голове — и стирлинговы тоже. Что такого могла наделать Моргана, так расстроив Арториуса? На королевском совете она настойчиво убеждала всех в пользе альянса с далриаданскими ирландцами как средства выиграть время и обезопасить по крайней мере одну из границ, пока британские войска спешат на юг для отражения саксонской угрозы. Вполне вероятно, что всегда волевая и решительная Моргана решилась на такой союз самостоятельно, не ставя в известность Арториуса.
И если во все это вовлечена еще и Бренна МакИген, если она и впрямь гостит в мозгу у Морганы, союз с ирландцами может оказаться ее первым расчетливым шагом… Черт, да со своим ирландским умением заговаривать зубы она и впрямь могла заманить Моргану в эту аферу. Уж наверняка это самый простой способ открыть северную границу ирландскому войску как раз тогда, когда Арториус во главе объединенных армий северных королевств отправился на юг. Отличная возможность для террористки из ИРА разгромить британские королевства и тем самым изменить историю в пользу ирландцев. Где находится его потенциальный союзник Беннинг, Стирлинг так и не имел ни малейшего представления, зато боялся, что вычислил-таки Бренну МакИген. Как, кстати, подумал он, ухитрилась Моргана устроить такой союз? Что такого могла она предложить, что могло бы представлять интерес для Далриады?
— Где, — резко спросил Анцелотис, — где Медройт?
Тейни удивленно подняла взгляд.
— Медройт? Ну, с Морганой, разумеется. Они вместе выехали в Кэр-Бирренсуорк.
— Одни?
— Нет, с вооруженной охраной, конечно. Сыновья ее тоже выехали вместе с ними, но я слышала, как она говорила охране, что свернет на запад, в Кэр-Бирренсуорк, тогда как сыновья пусть едут дальше на север и свернут на восток, домой, в Трепейн-Лоу. — Она чуть нахмурилась. — И еще с ней поехал один из менестрелей. Лайлокен — так, кажется, его зовут. Он потратил уйму денег, скупая украшения, и платья, и вина, и вьючную скотину, чтобы все это везти.
Если Моргана и впрямь отослала детей домой, в Трепейн-Лоу, тем вероятнее, что она задумала нечто, во что не хотела впутывать сыновей. И еще вполне возможно, что он обнаружил и Беннинга. По крайней мере Лайлокен мелькал и в Кэр-Удее — значит он вполне вероятный кандидат на то, чтобы носить в себе чужой разум. К тому же Стирлинг не мог выдумать иного повода для простого менестреля покупать дорогие товары, да еще на деньги, которых две недели назад у него просто не было. Должно быть, он каким-то образом замешан в Моргановы планы заключить альянс с ирландцами. Если Беннинг и впрямь сидит в мозгу у Лайлокена, он вполне может помешать МакИген в ее замыслах. Впрочем, всецело положиться на это Стирлинг не мог. Ему оставалось только одно: скакать за ними и сделать все, что в его силах, чтобы помешать МакИген изменить историю.
Надо же, как изменился он за последние несколько дней: от одной мысли о том, чтобы причинить боль Моргане, ему становилось дурно, а в сердце горело жгучее стремление защитить ее, Арториуса, всех этих людей от саксов или ирландцев. В шестом веке он обнаружил больше всякого достойного восхищения и уважения, нежели за всю свою прошлую жизнь в двадцать первом веке. Он приносил присягу защищать короля и отечество. Беда только, он больше не был уверен точно, какого именно короля.
И какое отечество.
Ответа на эту дилемму он так и не нашел, когда снова взгромоздился в седло и, угрюмо стиснув зубы, понесся на север в попытке предотвратить катастрофу.
Шторм продолжался всю неделю, завывая над далекими берегами острова Йора, чтобы с размаху ударять в каменные стены крепости Дунадд. Впрочем, неделя эта прошла весело. Король Даллан оказался щедрым и гостеприимным хозяином — из всех подарков он превыше всего оценил хорошее римское вино, так что не жалел сил и средств, чтобы отплатить за это по достоинству, попутно демонстрируя при этом богатство своего королевства. Принцесса Килин была чудо как хороша в новом шелковом платье, что губительно действовало на всех особ мужского пола. Они с Медройтом проводили (под бдительным надзором, разумеется) вечерние часы вместе за разными занятными играми и беседами обо всем на свете — от разной чепухи и до сокровенных планов на будущее.
Лайлокен смотрел и слушал, кивал и улыбался сам себе. Разумеется, он исполнял роль компаньона с мужской стороны, тогда как Риона Дамгнейт — с женской: отчасти наставник, отчасти слуга. Правда, в случае Рионы слуга этот был королевским друидом, да еще чертовски проницательным. Лайлокен старался быть в ее присутствии вдвойне осторожным, дабы не выдать испепелявшую их с Беннингом ненависть ко всему ирландскому.
Потенциальная молодая пара сошлась на удивление хорошо, чему во многом способствовало знание Килин языка бриттов. Их крепнущие отношения благотворно сказывались на судьбе будущего альянса — во всяком случае, того, который официально значился задачей Лайлокена. Он сам тоже постарался свести дружбу с солдатами, охранявшими крепость и улицы по ночам. Он играл им на арфе и флейте, он поил их дорогим римским вином и более дешевыми кельтскими медами и пивом, что помогло решить проблемы перевода: всем известно, что спиртное, музыка и смех едины для всех народов. Он перезнакомился почти со всеми солдатами и, что важнее, узнал время их ночных обходов с точностью до минуты. Он отыскал все колодцы, снабжавшие водой крепость и город, и вычислил, в какое время и какой дозор подходит к каждому из них, а когда находится от колодца на наибольшем удалении.
