Вениамином Исааковичем Фурсаевым: биологом, генетиком и кем-то еще из светил науки. Его переправляли в Архангельск, и всю дорогу Вениамин Исаакович не отрывался от своих склянок, формул, расчетов и ноутбука, требовал образцы, долго смотрел на них в микроскоп и изрекал то что-то слишком умное для понимания, то совершенно ненаучную чушь о философском камне и эликсире бессмертия.
Он таки сделал свое открытие: рассчитал правильную дозу, которую следовало принимать человеку, чтобы фангская кровь оказалась благом. Более того, доказал правильность теории экспериментальным путем. Когда Пуще порвали горло, а местный коновал уже сказал «нежилец», Вениамин Исаакович сделал укол сангри. Рысь заметил, ученого оттащили от раненного товарища, чудом не прибив, но свое дело он сделал, а Пуща не просто не умер, а встал на ноги уже через день.
После того случая бормотания ученого уже не казались невразумительной абракадаброй. Тайно к нему ходили все, пока Вениамину Исааковичу не надоело объяснять одно и то же каждому бойцу по-отдельности, и он не создал курсы по ликвидации безграмотности для всего их отряда. Послушали про возможные мутации, сообщили, что «вон, Олесь, кусаться же не начал, а на войне все средства хороши» и поголовно записались в добровольцы по испытанию «панацеи от всех бед». И до Архангельска добрались, и обратно дошли, и в фангов не превратились.
Была ли то чистой воды авантюра?
Все их геройства являлись таковыми.
Мог ли эксперимент закончиться плохо?
Да еще как!
— Салага, в порядке? — Кира встряхнули. Он клацнул челюстями и поднял вверх большой палец.
Рысь его выпустил и ободряюще ткнул кулаком в плечо, из-за чего виски немилосердно сдавило. Кир отвернулся. Воздух перед глазами поплыл, сгустился, затем снова разрядился.
«Фанг!» — он мог поклясться в том, что не кричал, но на его вопль отреагировали все.
Неясно, когда Рысь успел вытащить пистолет, но Кир еще тянул мачете из ножен, а тот уже принялся стрелять. Заговорил автомат Бобра. Чукча метнул в кусты один за другим три кинжала.
Легкий ветерок коснулся шеи сзади, но прежде, чем стальная хватка стиснула горло, а в шею впились клыки, Кир, не теряя времени на то, чтобы оглянуться, полоснул фанга по бедру.
От шипения заложило уши — попал. Кир рассек воздух снова, уже безрезультатно. Слишком яркая искрящаяся на солнце сангри залила траву. Метрах в трех захрустела лещина, словно через нее ломился лось. Вот только разглядеть его не вышло: слишком быстро.
— Куда?! — Рысь ухватил Кира за плечо. — Уходим!
… Василь Дмитрич подкинул дров в костер и передал кружку Ярке, та благодарно кивнула, отпила и поставила ее на пенек.
— На перевязку! Следующий, — скомандовала она. — Кому еще прилетело?
— Веткой, — рассмеялся Слав, демонстрируя глубокий порез на плече.
— Бася, что с инфрой? — спросил Василь Дмитриевич по рации.
Каждые пятнадцать минут он задавал следящей за периметром девушке один и тот же вопрос.
— Ок-норм.
Периметр — так себе защита. Не считать же на полном серьезе, будто серебряная цепь, натянутая вокруг палаток (спасенный в Звенигороде хозяин ювелирки готов был отдать весь оставшийся у него ассортимент, так и так обесценившийся, но они выбрали серебряные цепочки и связали в одну длиннющую) способна остановить противника. Хотя… вампиры же — лишним не будет.
Не особенно доверяя мифам и легендам, они устанавливали вокруг лагеря инфракрасные датчики и сажали дозорного. Бандиты ведь тоже шатались по лесам, и встречаться с ними иначе, чем во всеоружии, не хотелось никому. Сколько же случалось курьезов, с этими датчиками! Каждому из них радовались, как долгожданному подарку. Однажды посреди дня их разбудило вторжение козы. А Кит однажды завалил огромного кабана, прущего сквозь кусты, подобно десятку кровопийц.
— Вы не молчите, «х» ерои от всем понятного слова, — потребовал Василь Дмитрич. Командир с ними в этот раз не пошел: дураков нет таскать пусть и уже поправляющегося, но простуженного человека на ликвидации. Василь Дмитрич был им всем слишком дорог и самонадеянным идиотом не являлся лет уже эдак сорок. И, само собой, от разбора полетов его отсутствие никого не спасло.
— Сработали три заряда из четырех, — доложил Пуща.
— Я слышала четыре взрыва, — возразила Яра.
— Все верно, это Кит, — хмуро проговорил Рысь. — Он остался нас прикрывать, ну и…
— Это мой план и моя ответственность, — повинился Бобр. — Просто… кто ж мог подумать?..
— Самодельные взрывные устройства. Кое-как починенные машинки на радиоуправлении. Кто мог подумать, да? — передразнил Чукча. — Огромная удача, что три сработали, как надо!
— Кстати, а вы уверены? — нахмурился Василь Дмитриевич.
Кир кивнул. Откуда он знал? А вот знал и все. Это был один из тех самых пресловутых «пробоев сознания», как поэтично называл Руст. Время от времени они случались у всех и со временем им научились верить.
— Тот фанг шел мстить. Мы у него кого-то убили. Взрывом.
— Прайд.
— Чего? — переспросил Пуща. — Причем здесь львы?
— Фанги сбиваются в прайды, мы практически уничтожили один из них.
— Так… — протянул Василь Дмитрич. — Отставить мистику, а то мало ли до чего договоримся. Значит так, Боря. Идти ли на ликвидацию и как именно действовать мы обсуждали совместно. То, что поддержали именно твою идею, не означает, будто именно ты виноват. Ясно? Всем?
— Это был неверный выбор, — пробормотал Рысь, впрочем, не возражая насчет главного.
— А правильного выбора в реальности не существует, — сказал Василь Дмитрич. — Есть только сделанный выбор и его последствия. И ничего больше.
Его прервал свист — условный сигнал о нарушении периметра.
— Гоу-гоу-гоу!
* * *
— Кирилл…
Кир вздрогнул от звучания знакомого, но почти уже забытого голоса, моргнул, огляделся. Вокруг него застыло очередное воспоминание: словно кто-то остановил воспроизведение на нужном ему месте. Вот сорвался с места Рысь и застыл в прыжке; полуприсев, потянулся за автоматом Бобр, Василий Дмитрич, не моргая, всматривался в замерший огонь.
— Жуть какая…
— Обернись, пожалуйста, именно через левое плечо.
— Кит?..
Было сложно осознать, что видишь и говоришь с тем, кого похоронил буквально несколько секунд назад. Еще странней оказаться
