– Может, ты и крокодил. Злой и хитрый. А ума нет. У меня же правая рука — мёртвая. Как же я писать-то буду? Головёнка твоя, боярич, не только без волос, а ещё и без мозгов. Или ты нарочно меня дразнишь?
Нет, Потаня. Не дразню. Ты правильно сказал: я — дурак. Да сколько ж можно мне обо все эти попадуйские камешки спотыкаться! Не пишут на Руси левой рукой. Напрочь. Да и вообще — есть стандартное общепринятое распределение функций: вот для этого дела — правая, вот для этого — левая. Григория Мелехова его отец по лбу бил, когда тот в детстве ложку левой рукой брал. И выбил эту… «детскую болезнь левизны». У Мелехова осталась только манера держать шашку в бою левой рукой, перебрасывая клинок из правой в последний момент.
«Левизна» считается подозрительным несчастьем. Что-то от злого колдовства. Латинское «sinister», изначально означая «левый», впоследствии приобрело смыслы — «зло» и «несчастливый». Да и в моё время «левый» — отнюдь не положительная характеристика. «Левую» водку пробовали?
«Левизна» старательно выбивается родителями из тех, примерно, 15 процентов детей, которые склонны использовать левую руку или обе. И без всякой филологии и поисков сакрального смысла. Причина очевидная — левша не годен к большей части общих работ.
Простейший пример: сидят дети за столом. Плотно сидят, по лавкам. Хлебают из одной миски в очередь. Все — правой, один — левой. Его ли под руку пихнут, он ли — всё равно — матери стирки добавилось, отцу заботы — поесть спокойно не дают, приходиться по чьим-то лбам ложкой бить. Косы-литовки для левшей появились в России в самом конце 20 века. А до тех пор левшу — и на покос не поставить.
Исключения — персонажи типа Лесковского Левши:
«Если бы, — говорит, — был лучше мелкоскоп, который в пять миллионов увеличивает, так вы изволили бы увидать, что на каждой подковинке мастерово имя выставлено: какой русский мастер ту подковку делал.
– И твое имя тут есть? — спросил государь.
– Никак нет, — отвечает левша, — моего одного и нет. А потому что я мельче этих подковок работал: я гвоздики выковывал, которыми подковки забиты, — там уже никакой мелкоскоп взять не может.
– Где же ваш мелкоскоп, с которым вы могли произвести это удивление?
– Мы люди бедные и по бедности своей мелкоскопа не имеем, а у нас так глаз пристрелявши».
Да, если «глаз пристрелявши» за пятимиллионную кратность увеличения — тут уж хоть какой рукой работай. Но волосья ему за время обучения все повыдрали.
Такая же картинка и при обучении грамотности. Сухомлинов в 40-е годы 19 века как большое достижение и недавнее новшество отмечает использование в тогдашних американских школах отдельных столов и сидений для учеников. А если детишки сидят за одним столом на одной лавке, то и писать они могут только «в строю»: все — правой.
Есть ещё одна деталь, которая здесь, похоже, улавливается на интуитивном уровне, а в третьем тысячелетии как-то проходит незамеченной. Развитие левой руки приводит к усиленному развитию правого, «женского» полушария мозга. Грубо говоря, женщины-левши должны становиться умнее. И более женственными. В психологическом плане. Но мужчин-левшей вчетверо больше чем левшей-женщин. Например, еженедельно подписываемый президентом Обамой «чёрный список» — перечень персонажей, подлежащих уничтожению на планете — подписывается левой рукой.
И вот для таких мужчин возникает, вероятно, двойной конфликт.
Во-первых, усиливаются «женские» элементы психики, стиля поведения. И входят в конфликт с основным, «мужским» стилем. Во-вторых, у них по-прежнему отсутствует свойственная женщинам гипертрофия «мускулистого тела» — части мозга, обеспечивающая коммуникации между полушариями. Для нормальной женской психики это даёт многопотоковость сознания, способность одновременно делать несколько дел, более широкое восприятие окружающего мира. Получается, что часть «женских» элементов нормально развиваются в мужской психике левшей, а часть гаснет, деградирует из-за отсутствия необходимых дополнительных внутримозговых информационных каналов. Надёжных данных по этой теме мне не попадалось, но проблемы должны быть статистически различимы.
В «Святой Руси» этих проблем нет — есть табу. Не столь жёсткое, как в некоторых древних культурах, где левшей просто убивали. Но «левой — не пишут». Жёсткость этого правила держалась ещё восемь веков и посыпалась уже у меня на глазах, в России второй половины двадцатого века. Сделаем это сейчас. Спрогрессируем.
– Грубый ты, Потаня, не вежливый. Себя мудрецом почитаешь, а меня дурнем лаешь. Вот смотри.
Ну-ка, дрын мой берёзовый, палочка-выручалочка — выручай. Я начал, держа свой посошок как обычно в левой руке, рисовать буквы на земле возле постели Потани.
– Вот — «аз», вот — «буки», вот — «веди». Видишь, можно и левой рукой писать. Небеса не разверзлись, гром пока не гремит. Может, тебе ещё и юс иотированный изобразить?
В сарае было уже темно, Потаня свесился с постели, напряжённо приглядываясь к чёрточкам, оставляемым на земле концом моего дрючка.
– Так это, какие же это буквы? Будто курица лапой. Не устав совсем.
Какие знакомые слова! Будто снова в начальной школе. Никогда не видел, чтобы курица писала лапой. Или ещё чем. По мне — процарапывать бересту острой палочкой — ничего другого получить не возможно. Устав здесь скоро сменится полууставом. Потом придёт скоропись. Которая в каждой школе будет своя. Настолько разная, что уже в 16 веке поп в Витебске, выступая свидетелем в деле о подлоге завещания своего ученика, будет говорить:
– Сиё есть лжа. Он так писать не мог, ибо у меня учился. А я сей скорописной грамоты и сам не знаю.
Потом много чего будет. Включая весьма интересную школу российской казённой каллиграфии. И десятки тысяч людей, чьё благополучие основывалось исключительно на красоте почерка. Только на красоте — знание, например, арифметики — не считается. И писари главного штаба российской армии, красиво вырисовывающие приказы и реляции, не могут правильно сложить три-четыре четырёх-пятизначных числа — в сводных ведомостях русской армии, составляемых, по крайней мере, в течении месяца до и месяца после Бородинской битвы, нет ни одной правильной суммы. Потом появится «поколение указательного пальца», и умение вырисовывать буковки и складывать циферки — отомрёт за ненадобностью.
– Тебе челобитные светлому князю не писать, а я и без завиточков пойму. Писать-то для меня будешь. Хочу тебя тиуном в Пердуновку поставить. Вот тебе и работа круглый год, и обе руки не надобны. Что грамотку составить, что мужиков подправить — с таким-то кулаком… И одной левой справишься. Жильё, прокорм — у смердов возьмёшь. Не нагло, не через меру, но без ущербу для себя. Управляй себе селищем. И в ус — не дуй.
