— Ассалям алейкум! — приветствовал гостя Саладин.
— Ва алейкум ассалям! — ответил гость, пристраиваясь на подушке, и добавил: — Это все, что я знаю по-арабски.
— Я знаю франкский, — ответил Саладин, с любопытством разглядывая лекаря. — Как твое имя?
— Козма.
— Грек?
— Нет. Я из дальней земли за морем. Отсюда долго ехать и плыть.
— Как попал в Сахель?
— Пришел поклониться христианским святыням. С другом и без оружия. Но твои храбрые воины, султан, перехватили нас на дороге, связали и продали в рабство.
— Франки точно также поступали с правоверными! — буркнул Саладин.
Султана уязвил ответ. Гость сумел укорить его, не нарушив законов приличия — вопрос-то задал хозяин. К тому же этот странный лекарь сам установил уровень их отношений, назвав его просто султаном. Саладин ожидал вежливого «господин»…
— Мне сказали, что ты хороший лекарь…
— Поэтому ты и звал меня. До того, как стрела угодила в твоего коня, султан, спина у тебя болела?
Лицо робкого лекаря Саладина, сидевшего у ног султана, вытянулось.
— Почему ты решил, что у меня болит спина? — сощурился Саладин.
— Это видно по тому, как ты лежишь сейчас, напрягая тело. Как говоришь, вдыхая воздух между приступами боли, потому что на боку тебе лежать трудно. Я советовал бы тебе повернуться на спину и пусть он, — Козма кивнул в сторону лекаря, — расстегнет на груди халат.
Саладин молча подчинился. Козма омыл руки в стоявшей у ложа чаше с розовой водой (султану это понравилось) и приложил два пальца чуть ниже шеи Несравненного. Саладин ощутил их влажный холод, а затем боль, только что терзавшая его тело, сначала притихла, а затем и ушла вовсе, оставив только легкое жжение у крестца. Султан облегченно выдохнул воздух.
— Так болела спина у тебя до удара? — вновь спросил франк.
Саладин кивнул. Лекарь нахмурился.
— Я попрошу тебя встать, и пусть твой человек снимет с тебя халат и рубаху.
Аль-Адил тихо засопел у себя в углу, но промолчал. Султан молча подчинился. Козма склонился к его спине и некоторое время внимательно присматривался.
— Позвонок ушел внутрь, — сказал он. — Плохо.
— Ты не щупал мою спину! — удивился Саладин. — Как узнал?
— Видно по мускулам. Когда позвонок стал сдвигаться, твое тело постаралось уравновесить потерю опоры, нарастив мясо у хребта. Но это не спасет.
— Мне больше не больно! — возразил Саладин. — Ты вылечил меня.
Козма покачал головой.
— Просто унял боль. Она вернется. Скоро.
— Тогда лечи дальше!
— Разве у правителя Сахеля нет хороших врачей-костоправов?
— Он боится! — сердито кивнул султан на робкого лекаря. — Говорит, что лечение может убить меня.
— Не убьет. Но ноги могут перестать слушаться.
— Все равно лечи! Не бойся! Слово Саладина нерушимо — тебя не тронут!
— Если с тобою случится беда, ничье слово меня не спасет! — усмехнулся гость.
Султан сердито посмотрел на франка, но промолчал. В глазах Козмы не было страха, только любопытство.
— Вели ему сидеть смирно! — сказал франк, указывая на Аль-Адила.
— Зачем?
— Он так любит тебя, что попытается зарубить меня во время лечения. А мне хотелось бы видеть результат.
Аль-Адил, который тоже понимал по-франкски, заворчал.
— Сиди! — сказал Саладин, вытягивая руку к брату.
— Сейчас я приму тебя на свою спину, султан, а ты постарайся стать мертвым телом.
Аль-Адил не вскочил лишь потому, что поймал взгляд брата.
— Как это «мертвым»? — поинтересовался Саладин.
— Ты же видел не раз, как несут убитых. Руки, ноги, голова — все болтается… — лекарь с затруднением подбирал слова, было видно, что франкский язык для него — чужой. — Ты понял меня?
Саладин кивнул.
Козма быстро сбросил с себя халат и чалму, оставшись в одной рубахе и шароварах. Стал к султану спина к спине и, заведя свои руки назад, подхватил больного под мышки. Вздернул выше. Боль острым уколом пронзила крестец Саладина. Он напрягся.
— Мертвым султан! Мертвым!..
Саладин сцепил зубы и попытался расслабить тело. Удалось это не сразу, но все же удалось. Козма принялся подбрасывать его на своей спине, одновременно раскачиваясь в стороны. Султан старался не думать о боли. Его сухое, поджарое тело легко взлетало вверх, ноги мотались, будто Козма не человека бросал, а тряпичную куклу. Сверху Саладин видел изумленное лицо брата и перепуганное — врача. Внезапно робкий лекарь вскочил и, завизжав, попытался ухватить султана за ноги. Саладин, изловчившись, пнул его в носком сапога в подбородок. Лекарь рухнул на ковер, затем встал на четвереньки и быстро-быстро выполз наружу.
Козма вдруг резко швырнул султана вверх. Саладин ощутил, как в хребте что-то щелкнуло; боль, не оставлявшая его во время подбрасываний, свернулась и затаилась внутри тоненькой иголочкой. Козма поставил его на ноги, обернулся и пробежался влажными пальцами вдоль хребта больного.
— Сядь, султан!
Саладин повиновался.
— Больно?
Султан покачал головой и встал. Тело подчинилось ему легко, от прежней скованности не осталось следа. Только у крестца слегка побаливало, но это можно было не брать во внимание.
— Слава Богу! — сказал по-русски Козма, вытирая рукавом мокрое от пота лицо. — Не нанимался я султанов на спине возить — не жеребец…
Саладин вопросительно смотрел на него
— Позвонок встал на место, — пояснил ему Козма на лингва-франка, — но я все же советовал бы тебе пока больше лежать и почаще плавать. Ты умеешь?
— Да! — удивленно ответил Саладин.
— В твоих дворцах наверняка есть бассейны… Пока не езди верхом. Лучше в повозке и лежа. Позвонок может выпасть снова…
Лекарь говорил не слишком почтительно, но Саладин не обратил на это внимания. Впервые за последние дни он ощутил радость. Приглашая франка к себе, он совсем не рассчитывал, что тот исцелит его; ему просто хотелось увидеть хотя бы одного из таинственных защитников Азни и, если удастся, кое-что выведать у него. Вышло иначе, у султана даже мелькнула мысль, что Всевышний опять сподобил его своей милостью
Поскольку его врач убежал, Саладин сам натянул рубаху и накинул на плечи халат.
— Прикажу отрубить ему голову! — недовольно буркнул он по адресу своего робкого лекаря, не заметив, что произнес это на лингва-франка.
— Твой лекарь, вероятно, хотел мне помочь, — возразил Козма. — Если б он ухватил тебя за ноги и потянул, позвонок встал бы на место раньше. А ты ему — сапогом!
— Пусть живет! — согласился Саладин. — Но платить буду меньше.
