Обстрел продолжался пару часов. После него в атаку пошли самопальные «броневики» – обшитые досками автомобили. Мало того – видать, от большого ума на парочке «сухопутных дредноутов» было прицеплено спереди нечто вроде минных тралов. Неужели нападающим невдомек, что контактных мин здесь нет, а управляемым тралы по фигу?
«Сильно подозреваю, что управляли «броневиками» смертники – иначе как дуростью такой тактический прием не назовешь!» – подумал Павел.
Самый везучий из шести штук, начавших «прорыв», сумел проехать до своего закономерного конца целых сто пятьдесят метров! Правда, пострадали они в основном от огня автоматических пулеметов. Фугасы сработали отвратительно – взорвалось всего три штуки. То ли провода сгнили, то ли взрывчатка в закладках разложилась за двадцать лет.
Но тут на смену деревянным пришли самые что ни на есть стальные бронемашины: точно по колее предшественников двинулись три бэтээра, две БМП-2 и одна БРДМ. Вот эта атака практически завершилась успехом – настоящая боевая техника сумела протолкать раздолбанные деревянные гробы до самого конца оборонительной полосы. Потери противника составили один БТР и «бардак», подорвавшиеся на фугасах. Зато остальные прошли периметр «Кольца» насквозь и уже праздновали победу. Вот-вот по их следам в прорыв должна была хлынуть пехота. А встретить ее «Стальному кольцу» уже было нечем – расположенные на этом участке автоматические огневые точки, те, что уцелели после минометного обстрела и огня бронетехники, расстреляли свой боезапас полностью.
Теперь в дело должны были вступить живые бойцы – ребята из роты Скорострелова и местные «самооборонщики». Мирные жители Электрогорска категорически отказались вступать в ряды ополчения и брать в руки оружие, даже под угрозой расстрела на месте.
«Пацифисты, блин! – скривился словно от зубной боли лейтенант. – Посмотрим, что от вас останется после прихода бредунов!»
На связь вышел майор Сапожников и посоветовал не проявлять фанатизма в защите данного участка периметра, а всемерно беречь бойцов. Виссарион добавил, что держит обстановку под контролем и ударит всей силой, как только в бой втянутся основные силы «коалиационной» армии.
Наконец с опушки на поле потянулись густые пехотные цепи. Паша специально тянул с командой на открытие огня, дожидаясь, когда на открытое место втянется побольше живой силы противника. Первый налет должен нанести ошеломляющий эффект, пока на стороне красноармейцев фактор неожиданности. А то потом рота втянется в позиционную перестрелку, и в дело вступит тупая статистика – у кого позже кончатся люди, оружие, боеприпасы, тот и победит.
Только когда из леса вышло не менее полутысячи человек и передним рядам оставалось пройти метров пятьдесят до своей бронетехники, Пашка прижал тангенту и коротко выдохнул в микрофон: «Огонь».
Залп почти в упор двух десятков пулеметов, половина из которых крупняки, – страшное зрелище. Большая часть бредунов погибла сразу, а остальные стали метаться: кто-то побежал назад, в лес; кто-то решил попытать счастья и рванул вперед, под защиту своей брони; те, кто оказался посередине, залегли на месте. В итоге спаслись только те, кто успел добежать до леса.
Уцелевшие после форсирования вражеские бэтээы и бээмпэшки в течение десяти секунд превратились в пылающие обломки – по ним отработали стомил-лиметровые пушки красноармейских БМП-3. Все бредуны, что успели добежать и спрятаться за своей броней, погибли на месте.
Теперь таиться было не нужно, и ребята Скорострелова прошлись огоньком из НСВ и «Кордов» по опушке леса. Потом туда же добавили веселья тридцатимиллиметровые автоматы с бээмпэшек. Мало бредунам не показалось – они затихли до полудня. У защитников потерь не было.
Мальчишки из сил самообороны встретили отход бредунов криками «ура». И в принципе имели на это право – это был их первый большой бой и первая большая победа. Главное, чтобы она же не стала последней.
– Они вернутся! – уверенно сказал Пашка Панкратову и командиру взвода лейтенанту Кублицкому, стоя у узкой смотровой щели в своем крохотном и хлипком, всего с одним накатом, блиндажике наблюдательного пункта, расположенного на левом фланге коротенькой линии окопов. – Они оставили своих павших.
– И что? – не понял его пафоса Кублицкий. – Это же бандиты, что им жизни подельников?
– Ты, лейтенант, ошибаешься! – твердо сказал Пашка, глядя на кромку леса. – Тебе простительно – ты совсем недавно в здешних краях. Бредуны – это не простые бандиты. Это современные кочевники, почти что сложившийся народ. У них свои законы и неписаные правила. Они сколь угодно долго могут драться между собой, вплоть до резни, но всегда приходят на выручку, если враг приходит извне. Я почти всю свою жизнь был воином клана и отлично знаю все обычаи. Раз бредуны оставили павших – они обязательно вернутся. Одно могу сказать совершенно определенно – первая атака была не более чем проверкой. Они знали слабое место «Стального кольца» и попробовали на зуб именно его. Сейчас они повторят атаку, но сделают это по-другому.
Сзади кто-то возмущенно фыркнул. Пашка оглянулся – там стояла Екатерина Матвеевна.
– Ты кстати, Катя! Организуй нам обед! – попросил лейтенант. – Мне кажется, что час у нас есть.
– Что-то ты гонишь, солдатик! – язвительно сказала Катя. – Никто после таких потерь не полезет на пулеметы! Не психи же они? Видала я твоих бредунов в разных позах, тоже мне супергерои, воины клана!
Кублицкий и Панкратов синхронно кивнули, соглашаясь с эмоциональным выступлением девушки.
– Ты, радость моя, имела дело с дикими! – усмехнулся Пашка. – А это в основном отщепенцы, которым не нашлось места в кланах! Натуральные бандиты! Их «правильные» бредуны на месте убивают при любой встрече! Вот такие же дикие отморозки пять лет назад полностью уничтожили мой клан. Практически ни за что – за пару нищих деревень. У них нет ни чести, ни совести!
– Ага, можно подумать, солдатик, что у твоих любимых «клановых» ум, честь и совесть в избытке! – продолжала язвить Катерина Матвеевна. – Даже если бредуны и живут по каким-то там своим правилам, то это не делает их сверхотважными и неуязвимыми воинами!
– Неуязвимыми – нет, конечно, не делает! Но вот отважными, без приставки «сверх», – да, пожалуй! За годы после катастрофы выросло целое поколение. Более безбашенное, не ценящее своей жизни. Жизнь сейчас почти везде малоприятная – что ее ценить? – терпеливо разъяснил Пашка. – Ты, Катенька, в глухой деревне жила, на твое счастье. Вы там настоящих мародерских рейдов и не видели. А здешние «сидельцы» так и вообще жили в тепличных условиях, совершенно несвойственных реальности, ставшей нормой там, за периметром «Стального кольца». Да и ты, Кублицкий, на Территории Красной Армии совсем с другой жизнью знаком!
