…еще шажочек… да-да, под солнышко… Только не поднимать глаза, не смотреть… а теперь – поднять, сделать вид, что ослеп на миг…
Князь резко вскинул голову, тут же ее опустил… и сразу, мгновенно, стремительным выпадом – снизу верх – поразил врага в шею.
Из рассеченной артерии фонтаном брызнула кровь – теплая, алая. Мерзость! Ничего красивого и благородного нет в рукопашной схватке, одна кровь, да лезущие из распоротых животов сизые склизкие кишки, да запах – тошнотворно-приторный запах смерти – тьфу!
Радомир нагнулся, вытирая меч о траву. Больше всего хлопот доставил вожак, с остальными же было кончено, кто б сомневался, князь все рассчитал правильно. Часть вражин бежала, словно совсем уж подлые нидинги, бросив своего вождя – для родового строя вещь невообразимая. Видать, это не были родичи, так, бродники – сброд.
Князь бегло осмотрел своих – кого-то недоставало… Хотонег? Нет, вот он? Линь с Горшенею? Не, близнецы – на холмике, рядом с Миуссом. Мирослав, кажется, ранен – да, и Домуш. И еще трое парней убито. Трое вечно молчаливых словенских парней. Это – дружинники, у местных тоже есть раненые и убитые, война без потерь не бывает.
А вот и тот парень с локонами, бледный, избитый… Убийца Очены. Герой. Здесь – герой, сказать нечего. Завел врагов, держался под пытками… а-а-а, это ж его они и привязали к камню, видать, хотели принести в жертву, да не успели.
– Кня-азь…
Раненый явно хотел общения. Что ж, Радомир был сейчас не вправе ему отказать. Засунув меч в ножны, уселся в траву рядом.
– Ты пойдешь в родные места, князь? – пересиливая боль, тихо спросил убийца… Борич – так, кажется, его звали. А вот тут и брат его младший…
– Да, пойду, – кивнул Рад. – И, очень может быть, еще и вернусь назад. У тебя, верно, есть какая-то просьба?
– Брат… – собравшись с силами, выдохнул раненый. – Возьми с собой брата… путь он… он знает, что сделать. Я… я ему скажу…
– Возьму, – князь поднялся на ноги. – А ты – выздоравливай. И да поможет тебе Господь… и простит.
Поговорив с парнем, Радомир направился к своим: ободрить, похвалить, утешить. Борич же, проводив его взглядом, дополз до убитого Вальдинга, протянув руку, рванул с его пояса бляху с латинской буквицей «V». Оторвал и, мягко улыбаясь, оглянулся, протянул брату:
– Возьми. Там, в наших краях, на реке есть мыс, на полпути, от болота к селению. Старая береза, овражек… Ты вот это… туда, там положи, зарой. Очене. И передай… что я с ней скоро встречусь. Может даже скорее, чем ты дойдешь.
– Не надо, – опустив лохматую голову, всхлипнул Гостой. – Не говори так, брате… Не говори.
Князь с дружиною добрался наконец, до родных мест, стоял уже самый разгар лета. Болотники ушли к Луговым Кулишам, и племя сие еще с весны присматривалось к лесному поселку алчными завидущими глазами – мутил воду перебежавший к Кулишам Влекумер-навий. Радомировых осталось мало, раз в десять меньше, чем Луговых Кулишей – исход борьбы за леса и угодья предвидеть было нетрудно. А потому, вече согласилось с князем – уходить в чужие места. Переселиться, почему бы и нет, ведь не такие уж и далекие предки тоже когда-то сюда переселились? Кстати, под натиском готов, а тех, в свою очередь, тоже кто-то гнал – враги, или, скорее, не дающие пропитания боги.
Ушли. Осенью уже были у Киева перевоза, где князю с княгинею возводили хоромы, а всем его людям предлагалось жилище. С чумой справились, ушел мор и больше покуда не возвращался. Венец бургундов помог – угомонились злобные силы, а может быть, еще помогло и снадобье гуннской воительницы Сарганы. Бисептол, стрептоцид и прочие антибиотики, подробно описанные в книге доктора Юры. Жаль, книгу-то потерял князь! Жаль.
Да, Борич все же выжил, дождался возвращения брата, а ведь был уже не жилец. Видать, помогла-таки Очена-дева.
И еще два события произошли – одно осенью: Хильда сказала мужу, что ждет ребенка. Князь, конечно, обрадовался – и ему все равно было, кто родится – девочка или мальчик, лишь бы здоровый, лишь бы выжил – детская смертность в те времена составляла процентов девяносто, а то и поболе. Кто родится, тот и родится – наследник или наследница. Рад был князь, и дел новых хватало – нужно было срочно организовать оборону от бродников, а по весне – строить на холмах новый град, город у Киева перевоза, Киев. Хватало забот. И лишь иногда все же нет-нет, да и вспоминались бежевая «Победа», старшина Дормидонт Кондратьевич, палатки, песни под гитару у туристского костерка. Вспоминались, а как же? И тогда, что ни говори, а становилось грустно. В такие моменты лишь Хильда умела утешить. Она-то знала о муже все.
И еще одно событие. Оно еще летом случилось. В Паннонии, в славном Аквинкуме-граде, сошел с речной ладьи на пристань невысокий, с небольшой седоватой бородкой, человек, одетый, как римлянин – в две шерстяные туники и светлый дородный плащ. Двое слуг несли за ним сундуки с вещами, сам же приезжий, как и положено свободному человеку, шагал налегке. И он вовсе не походил ни на воина, ни на купца.
Миновав пристань, незнакомец подозвал пробегавшего мимо мальчишку и о чем-то негромко справился.
– Таверна дядюшки Константина? – вскинув глаза, переспросил сорванец. – Так вон она, за углом. Позволь, уважаемый господин, я лично тебя провожу.
В таверне – небольшой, но весьма уютной – к посетителю тут же пожаловал сам хозяин – дородный, чернобородый, с ухмылкою – настоящий трактирщик!
– Вы, я вижу, приезжий. Желаете снять комнату? Вы – купец?
– Нет, – посетитель вежливо улыбнулся. – Я архитектор, строитель, землемер. Меня пригласили письмом и должны бы здесь ждать.
Пожав плечами, трактирщик кивнул на скромно сидевшего в углу человека в длинном темном плаще, судя по длинным волосам, – варвара:
– Сей господин сидит здесь с утра. Не он ли…
Хозяин таверны не успел договорить – варвар уже поднялся, подошел, вежливо кивнул незнакомцу:
– Вы – господин Марий из Капуи?
– Да, это я.
– Меня зовут Варимберт-хе… Можно просто – Варимберт.
– Очень приятно.
– Это я вас пригласил через знакомого негоцианта. Вы, господин Марий, знаете толк в водяных насосах и прочих подобных устройствах?
– Да, да, это моя работа.
– Славно, славно! Идемте же скорее со мной, уважаемый господин Марий, у меня для вас сыщется одно очень интересное и весьма доходное дело. Как говорится – лучше поздно, чем никогда.
– А…
– Обо всем поговорим по пути, уважаемый господин Марий.
Дня через три в ту же таверну снова заглянул незнакомец, и тоже – явно не местный. Только, в отличие от господина Мария, этот был кругленьким живеньким толстячком с этакими реденькими кудряшками. И тоже имел с собой слуг, только побольше, чем у Мария, – трех.
