Женька осторожно положил автомат. Екатерина сидела на стойке, смотрела с очень странным выражением.
– Я не Рембо, – смущенно признал новобранец.
– Серьезно?! А я уж было подумала. Слушай, ты стрелять ведь не хочешь?
– Почему, интересно ведь.
Екатерина как-то мученически вздохнула:
– Давай. Рядовой Земляков, надеть наушники, по правой мишени, огонь!
Женька поймал в прицел смутный силуэт, с трепетом потянул спуск. Вроде бы плавно нужно. Автомат откликнулся-затрепетал. Отдача оказалась слабой. Машинка внезапно захлебнулась.
– Все, а? – с некоторым разочарованием спросил новоявленный автоматчик, стягивая наушники.
– Десять патронов, как положено. Рядовой, гильзы собрать!
От гильз пахло остро и как-то волнующе. Женька впихнул их в гнезда специального деревянного бруска.
– Поздравляю, – мрачно пробурчала наставница. – Кандидатский минимум военнослужащего срочной службы ты выполнил.
– Попал, да?
– Куда-то бесспорно попал. И в обморок не брякнулся. Можно сказать – результат положительный. Теперь бонус. По специфике службы.
Она сдернула кусок ткани, расстеленный на углу стойки, и Женька увидел аккуратно разложенное оружие. Две винтовки, два пистолета.
Екатерина провела пальцами по порядком обшарпанному прикладу:
– Винтовка Мосина образца 1891 дробь 1930 года.
– О, винтаж, товарищ старший сержант?
– Не пи…, не тренькай, Земляков. Этот винтаж куда больше душ забрал, чем современная стрелялка. Отнесись с уважением. Калибр 7,62. Вот обойма. Чаще россыпью заряжали, но наш прапор для тебя расстарался. Приступай.
Зарядить древнее оружие Женька все-таки умудрился. Винтовка оказалась увесистой, куда там с «калашом» сравнивать.
– Разрешите открыть огонь, товарищ старший сержант?
– Подними ствол. Я мишень поменяю, – Екатерина вынула из папки какую-то фотографию, – вроде бы мужчина вполне солидного облика. – Смотри в спину мне не бабахни…
Сержантша легко перекатилась через стойку. Женька смотрел, как наставница прикрепляет фотографию. Перебралась обратно, кинула степлер в ящик.
– Рядовой Земляков, цель готова. Звать – Пауль Блобель, в прошлом штандартенфюрер. Женат, двое детей. Уничтожить.
Женька вскинул винтовку, поймал прямоугольник фото. Потянул спуск. Ого, как в плечо двинуло! Женька неловко дернул затвором, выбрасывая гильзу.
– Промазал, – сообщила наставница. – Низко берешь. Добивай. И живее, пока он ответного огня не открыл.
Женька высадил в сумрак еще четыре пули и с облегчением опустил тяжелую винтовку.
– Будем считать, напугал камрада Блобеля до усеру, – пробурчала Екатерина. – Как ощущения? Не жалко гомо сапиенса?
– Нет. Во-первых, плечо побаливает, во-вторых, никакой он не сапиенс, а просто ксерокс старого фото. Я понимаю, что это тест, товарищ сержант, но уж очень как-то…
– Примитивно? Это верно, Земляков. Некогда мне серьезные психологические опыты ставить. Но я и так тебя разгадаю. У меня, видишь ли, некоторый опыт имеется. А вот у тебя с фантазией не очень. Этот дядька живой, Земляков. Он бывший архитектор. У него в соседней комнате дети. А сам он ждет утренний кофе, читает свежую газету. Тут ты с винтовкой, он вскидывает взгляд поверх очков, ужасается…
– Товарищ старший сержант, вы же меня не в киллеры готовите?
– Киллер – это человек нехороший. Криминальный и вообще неприятный. А мы законные. Мы вправе. Мы на службе. Нащупывай разницу.
– Так точно.
– Тогда готовь вот эту дуру. Карабин «98к», то есть курц, короткий. Изваян в твоей любимой Германии. Калибр 7,92. Совмести выступы обоймы с пазами ствольной коробки. Аккуратнее, при движении затвора рамка вылетит…
– Готово, – Женька удобнее перехватил ореховое ложе карабина.
– Замри, – шепотом приказала сержантша. – Видишь, он смотрит. Вспугнешь. Это о нем:
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял…[7]
Женьке стало не по себе.
– Огонь! – вдруг рявкнула Екатерина, оборвав сама себя.
Слишком дернул спуск – пуля явно ушла не туда. Торопливо дернул затвор. Выстрел, выстрел, выстрел…
– Будем считать – уничтожен дяденька, – пробормотала сержантша. – Оружие на предохранитель, гильзы собрать.
Женька поползал, собирая гильзы. Екатерина сидела на стойке, молча наблюдала. Когда новобранец выпрямился, сказала, глядя исподлобья:
– Он там валяется. Мозги из затылка вышибло, паркет забрызгало. Как ощущения?
– Не очень, – признался Женька. – Пробирает.
– Нормально. Должно пробирать. Только пусть совесть тебя не мучит. Пока ты здесь корячился, он бы тебя три раза ухлопал. Резкий был мужчина.
– Значит, его уже того? Уничтожили?
– А ты думал? Давненько уже. Вздернули в соответствии с приговором. Что скажешь? Ростки пацифизма не проклюнулись?
– Так это вроде не война. Там, наверное, по-другому.
– Да, там подобных действий многовато. Сливаются. Да и паркета для мозгов нет. Тебя, Земляков, на войне вот это скорее всего убьет, – сержантша взяла с края стойки кусок металла.
Женька подержал кусочек иззубренного светло-ржавого железа:
– Осколок?
– Так точно. Осколок мины калибра 81 мм. Такая вот безобразная фигня людей губит. Никакой эстетики, понимаешь?
Острый металл, казалось, норовил порезать пальцы. Женька осторожно положил его на стойку:
– С войны?
– Да. Из Севастополя сувенир. Ощутил грубость действительности? Тогда переходим к устройствам более утонченным. Пистолет «ТТ» – «Тульский Токарев», калибр 7,62. Магазин на 8 патронов. Оружие сугубо личное, интимное. Револьвер Нагана, модификация 1930 года. Опять 7,62 мм. Тебе этот ствол понравится – ползать собирать гильзы не нужно.
Странное мероприятие устроила сержантша. Женька представлял учебные стрельбы как-то по-иному.
Вечером приехал какой-то усталый толстый дядька, с ходу заговорил по-немецки. Хорошо говорил, чуть бравируя рейнскими идиомами. Заставил чуть ли не на коленке сделать два перевода – отрывок из какого-то сентиментального письма и корявое требование о дополнительном подвозе бандажей с пятизначным артикулом. Женька справился – тексты были не из самых сложных, терминов мало. Потом немного поговорили о погоде, о морозах. Майор Варшавин присутствовал, слушал с интересом.
– Вполне, – сказал дядька, бегло посмотрев распечатку перевода. – Ноутбуки у вас хорошие, да и парень ничего. Слухи о смерти высшего образования несколько преувеличены. Даже венский акцент парню недурно поставили. Слушай, Сан Саныч, если он вам не подойдет, оформим перевод человека в наше ведомство. У нас перспектива.
