— Мы с Вами обсуждали перспективу нового Средневековья — Вы помните — утвердительно сказал шатен.
— Да — кивнул полковник.
— Дело в том, что у эгрегора есть и прямая, и обратная связи с Землей, точнее, с населением Земли — спокойно сообщил куратор — несколько упрощая, чем более активны люди, чем выше их творческий, интеллектуальный потенциал, чем больше они созидают, тем выше созидательный потенциал эгрегора, и, соответственно, такой у него Бог-куратор; чем ниже все вышеупомянутое — тем ниже созидательный потенциал эгрегора, и, при падении его ниже определенной отметки, нынешний Бог-куратор попросту перестанет соответствовать эгрегору — и, будет заменен на нового, соответствующего текущему состоянию.
— И что Вас ждет в этом случае? — внимательно глядя на собеседника, спросил Вячеслав Владимирович.
— Развоплощение — ответил куратор — Вы, конечно, не можете этого понять в полной мере — для этого необходимо оказаться на моем месте — но, могу дать Вам свое слово — в некотором смысле, для информационного объекта, которым я являюсь, это — не просто аналог смерти, это — намного хуже.
Полковник внимательно смотрел на собеседника — конечно, за сорок лет службы в разведке ему еще не доводилось общаться с информационными объектами — но, с обычными людьми, и, в том числе, с очень незаурядными личностями, от отечественных "воров в законе" до иностранных разведчиков высокого ранга, от дельцов "черного рынка" до не самых мелких политиков он общался более чем достаточно. Многие из этих собеседников пытались его обмануть — кто-то на любительском уровне, некоторые — вполне профессионально.
Надо заметить, что необходимым условием выживания в его профессии было умение отличать ложь от правды — этому его учили первоклассные инструкторы, добросовестно натаскивавшие на мельчайшие реакции, позволявшие определить, что собеседник лжет.
Постепенно, с накоплением опыта, разведчик стал не просто безошибочно определять, когда ему лгут, отслеживая тембр голоса собеседника, его взгляд, сокращения лицевых мышц — он научился чувствовать ложь на психоэнергетическом уровне.
Конечно, о стопроцентной уверенности в данном случае речи не шло — уж очень необычен был собеседник — но, Вячеслав Владимирович был почти полностью уверен в его правдивости, что было очень неплохо для данной ситуации.
Если бы куратор начал рассказывать ему о своем полном бескорыстии и абсолютном патриотизме, полковник не стал бы иметь с ним дела, даже если бы был полностью уверен в его искренности — слишком обширный у него был жизненный опыт, включавший в себя и знание бескорыстных идеалистов. Как неопровержимо показывал этот самый опыт, идеалисты, неожиданно для себя получившие в свое распоряжение серьезные возможности, всегда оказывались не готовы их разумно использовать, поэтому события развивались по следующим сценариям — во-первых, идеалисты полностью проваливали дело, за которое брались; во-вторых, "впервые увидев столько продуктов", они разворовывали все так, что диву давались даже прожженные казнокрады; в-третьих, не зная реальной жизни, и, не будучи в состоянии соотнести свои идеалы с реальной жизнью так, чтобы прийти к приемлемому компромиссу — они заливали все вокруг кровью, зверствуя так, что мурашки по коже шли у видевших виды, закаленных людей; в-четвертых, наличествовала некая комбинация из перечисленных выше сценариев — и это случалось чаще всего. На все это разведчик насмотрелся и в Афганистане, и в арабском мире, и в Латинской Америке — насмотрелся столько, что в успех серьезного дела, руководимого бескорыстным идеалистом, желающим осчастливить человечество, или, хотя бы Россию/СССР, не верил категорически.
Теперь надо было проверить куратора на способность учитывать чужие интересы.
— Хорошо — задумчиво сказал полковник — теперь у меня есть вопрос относительно оплаты — как Вы это представляете?
— В любых разумных пределах — ответил куратор — можно раскрутить Ваш семейный бизнес до размеров, позволяющих зарабатывать от нескольких сот тысяч долларов в месяц, до нескольких миллионов. Это реально сделать в течение года или двух, в зависимости от величины дохода. Если Вас интересует доход на порядок больший — это тоже возможно, но времени на это уйдет намного больше — от пяти до десяти лет.
— В принципе, я могу сделать Вас мультимиллиардером в достаточно сжатые сроки, за 2–3 года — но это привлечет к Вашей семье чрезмерное, на мой взгляд, внимание. Впрочем, если Вы считаете, что я ошибаюсь — я готов рассмотреть и этот вариант.
— Вы очень щедры — сообщил шатену разведчик, прекрасно понявший, что его снова "прокачивают" — на порядок больше — это от десяти миллионов долларов в месяц.
— Ничуть — ответил куратор — во-первых, с учетом важности операции глупо экономить на оплате человека, от которого зависит ее успех, во-вторых, даже если Вы захотите оплату по максимуму, то это потребует даже не десятых долей процента моих возможностей, а сотых — это все равно, как если бы Сталин, приказав готовить контрнаступление под Сталинградом, потребовал бы экономить на писчей бумаге и карандашах.
— Логично — согласился полковник Ленков — в таком случае, еще один момент — я бы хотел обсудить Ваше предложение с супругой и сыном. Разумеется, я ручаюсь за них.
— Охотно верю — ничуть не удивившись, согласился куратор — у Вас на редкость дружная и надежная семья.
Обсуждение состоялось следующим вечером. Изложенное Вячеславом Владимировичем предложение куратора было встречено, мягко говоря, без горячего энтузиазма.
— Начнем с того, па — высказался первым взявший слово сын — что ты, прости, пожалуйста, человек далеко не молодой — как-никак, уже седьмой десяток распечатал. Это ведь не разовая операция, рассчитанная на месяц, два, пусть на полгода. Если я правильно понял, тебе придется начать работу еще в 20-е годы. Считаем — лет пятнадцать на подготовку армии к войне; дальше — хорошо, за счет лучшей выучки, управления, тактики и техники войну удастся выиграть за два-три года; затем понадобится закрепить итоги войны, передать нити управления армией ученикам — это еще два-три года, если не пять — в общем, дай Бог, управиться за двадцать лет.
С учетом того, что здоровье у тебя далеко не идеальное, получается, что ты будешь буквально сжигать себя в этой операции. Посуди сам — стоит ли?
— Вот именно — поддержала наследника супруга — сколько у тебя ранений, я уже молчу о переломах? Служба Отечеству — это святое, никто не спорит; но что, нельзя найти никого помоложе? И на кой черт нам нужны эти миллионы, если платой за них станут остатки твоего здоровья, а, возможно, и жизнь?! Ты нам нужен живой и здоровый, вот и все.
