— «Марку Аврелию Клавдию, легату в Мезии, — от вождя славных гревтунгов — привет! Сообщаю тебе, что грозные соплеменники мои, вкупе со свирепыми герулами алчного рикса Комозика вкупе со злокозненными боранами и кровожадными гепидами, соединившись в бесчисленное воинство и погрузившись на множество кораблей, вознамерились морем достичь границ земель, что лежат к югу от устья Данубия…» — Коршунов запнулся, оторвал глаза от пергамента, посмотрел на Анастасию. — Я правильно читаю? — спросил он.
— Твоя латынь ужасна, — грустно проговорила женщина. — Но это не имеет значения.
— Почему?
— Потому что тебе никогда не быть гражданином Рима. А мне никогда больше не увидеть дома… — Голос Анастасии дрогнул.
— Почему?
— Ты ведь отправишь это? — Она показала на исписанный ею самой пергамент.
Алексей кивнул.
— Если моему донесению не поверят, меня сочтут предательницей. Если поверят, то тоже сочтут предательницей. Но позже, когда случится беда. — Анастасия тяжело вздохнула. — Даже если я рискну вернуться, я никогда не смогу жить под своим именем. И никогда не смогу встретиться со своими друзьями. Мне придется жить в вечном страхе, что когда-нибудь за мной явятся вегилы…
— Вегилы — это кто? — перебил Коршунов.
— Те, кому поручено следить за порядком и законом. Какая тебе разница, кто такие вегилы! — воскликнула она сердито. — Ты не понимаешь! Только там, на землях Рима, — настоящая жизнь. Культура, искусство, цивилизация… а здесь только дикость, грязь, блохи, варварская речь и варварская грубость! Ты не поймешь!
— Ну почему же? — усмехнулся Алексей. — Я тебя отлично понимаю. Еще здесь нет электричества и центрального отопления. А также телевидения, спутников и персональных компьютеров…
— О чем ты говоришь?
— Ты не поймешь! — Коршунов бросил на постель пергамент, тут же свернувшийся трубкой. — Тот мир, откуда я пришел, так же отличается от твоего Рима, как Рим — от готского бурга. Но я не оплакиваю его, понятно? Я пришел в этот мир, и я сделаю его своим! — Он присел рядом с ней, обнял. — И твой Рим тоже станет моим. Если ты мне поможешь. Настя, бог свидетель, я делаю это не только для себя, но и для тебя. Мы будем жить в Риме! Мечом или золотом, но мы с тобой проложим себе путь к центру этого мира!
Женщина молча прижалась головой к его плечу.
«Эх, если бы у меня была возможность вернуться домой! — подумал Коршунов. — Вернуться вместе с тобой, Настенька…»
Но нет, невозможно. Тот, двадцать первый век, даже сниться ему уже перестал…
— Верь мне, любимая! — прошептал он. — Верь мне — и все будет!
Анастасия молчала. За тонкой тканью шатра гудел варварский лагерь, скрежетали цикады, громко плескала рыба в тинистой заводи…
Словно в каком-нибудь турпоходе. В каком-нибудь Лосево… м-да, турпоход. Немножко затянувшийся и немножко кровавый.
«Зато осень здесь теплая! — с непонятным ожесточением подумал Коршунов. — А когда похолодает — можно двинуться на юг. В теплые, так сказать, страны. Попутешествовать. В сопровождении персональной армии. Эх, был бы здесь Генка — порадовался бы за меня!»
На следующее утро он нашел Скулди, вручил герулу пергамент и попросил сделать так, чтобы данный пергамент в самые краткие сроки попал к римским торговцам, возвращающимся домой.
— Что здесь? — поинтересовался Скулди.
— Отправь его — и увидишь, — уклончиво ответил Коршунов.
— Что увижу? — спросил недоверчивый герул.
— Если все выйдет, как я задумал, бораны дадут нам корабли.
— А понтийская римская эскадра?
— Отправь это, Скулди! — решительно заявил Коршунов. — Отправь — и ты увидишь.
Алексей был уверен, что его план сработает. Имея дело с прямолинейными варварами, римские власти наверняка будут реагировать так же прямолинейно.
Разношерстое войско двигалось по степи вдоль берега речки, впадающей в Днепр-Борисфен. Тяжелые фургоны на здоровенных колесах неторопливо катили по сомнительному подобию дороги. Всадники ехали группами в десять-двенадцать человек — по родам. Пехота топала как придется, но тоже кучкуясь по родственному признаку. Они и дрались так же. Организация у войска была типично родоплеменная. То есть — минимальная. Но толпа собралась изрядная, и кушала эта толпа хорошо. В смысле, не изысканно, а много. С провиантом пока проблем не было. Рыба — в реке, птицы — в камышах. За дичью покрупнее отряжали охотников.
У «Аласейи — Небесного Героя», разумеется, был персональный фургон. Но «небесный герой» предпочитал передвигаться верхом. Степь — она, конечно, ровная, но это — на глаз. А если по ней ехать, да еще на такой «технике», при которой каждая кочка — твоя… так что в фургоне ехали его тиви Анастасия и родич Книва. А «герой», на лихом мерине, — во главе войска, вместе с прочими вождями, коих набралось дюжины полторы. Каждый в этой элитной компании величал себя риксом и всячески подчеркивал свою независимость, что нередко приводило к конфликтам. Одохару с Комозиком кое-как удавалось удерживать разношерстое воинство от внутренних раздоров, урезонивать, умиротворять… К некоторому удивлению Алексея, изрядным авторитетом по части решения конфликтов оказался Травстила.
Впрочем, и самого Коршунова тоже пару раз «заряжали» в качестве судьи. Особенно много проблем было с гепидами. Те оказались действительно безбашенными. С другой стороны, их вождь, зверовидный детина лет восемнадцати, то есть младше Сигисбарна (и не сказать, чтоб умнее), ходил теперь у Коршунова в приятелях. Алексей, увидев, какими глазами Красный (так звали гепида) смотрит на ало-белый плащ Одохара, презентовал парню красный отрез парашютного шелка. И получил в качестве «отдарка» отличный шлем и дружбу громилы-вождя. Если бы не эта маленькая деталь, держать в повиновении гепидов было бы нелегко. Но вождя они слушались. Красный слыл вутьей, местным берсерком: спорить с ним не решались.
Итак, могучее воинство готов-гепидов-герулов вышло в большой поход местного значения. Супротив аланов. Причем сами аланы наверняка об этом уже знали, поскольку о цели похода в войске знал даже самый последний ополченец. По вечерам все с большим энтузиазмом «делили» будущую добычу.
Коршунов, «путешествовавший» в компании Ахвизры, Агилмунда и Скулди, попытался выяснить у двух последних как лиц, особо приближенных к руководителям похода, — что это за народ такой — аланы. И, главное, как они воюют. В конце концов, надо же разработать какую-нибудь стратегию…
