Все почувствовали, что мы начали побеждать и усилили натиск. Как там у Пушкина в «Полтаве»:
«Ура! мы ломим; гнутся шведы.
О славный час! о славный вид!
Еще напор — и враг бежит».
Не так быстро, ребята. Я могу и один их всех уничтожить, без вашей помощи, причём вместе с планетой. Поэтому я прекратил их поддержку. Пусть ещё постараются и покажут себя. Но линкор мой продолжал стрелять. Он был боевой единицей нашего ударного флота и команды прекращать огонь отдано не было.
Головорезам сразу стало тяжелее обороняться. А кто обещал, что будет легко? Но уже чувствовалось, что они и без моей поддержки смогут справиться. Несколько наших кораблей получили повреждения, и один даже серьёзные. Но из боя никто не вышел. Я слышал все переговоры между кораблями и знал, что уже есть раненые. Но ранения были несерьёзные, не требующие моего экстренного вмешательства. Корпуса линкоров, сделаные из адаманта и покрытые орихалком, были непробиваемые. Но вот отдельные места стыков не выдерживали мощнейших электрических разрядов биокораблей арахнидов, да и сама внутренняя электронная начинка линкоров тоже выходила из строя.
Корабли, которые вели ураганный огонь по противнику, прямо во время боя чинили дроиды под руководством наших техников. Предвидя нечто подобное, я приказал дополнительно на каждый линкор отправить по сорок механических помощников. Вот это сейчас, как раз, им очень и пригодилось.
Ксюха хорошо держала строй и не давала битве распасться на отдельные схватки. В единстве и сплоченности была наша сила. И эта сила постепенно перемалывала корабли противника. Да, с поверхности планеты им продолжала прибывать помощь, но её становилось всё меньше и меньше, а их потери росли всё больше и больше. «Кальмаров» оставалось более двух тысяч, но это была уже агония. Видя это, линкоры членистоногих попытались частью рассеяться, а частью уйти в гипер. Тех, которые плотной группой хотели быстро исчезнуть, накрыл я своим лучом, а остальных добивали поодиночке сами головорезы.
Вот и всё. И нет больше арахнидов. На самой планете их оставались миллионы, если не миллиарды. А вот защиты из космоса у них больше не было. После уничтожения централизованного управления, ждать помощи им было неоткуда. Каждая планета оборонялась теперь сама по себе.
— Победа, товарищ генерал армии? — спросила меня радостная Ксюха.
— В космосе — да, — ответил я. — А планету зачищать кто будет?
— Но их же там бесчисленные орды.
— Опускаем корабли на максимально низкую орбиту и начинаем освобождать плацдарм для высадки десанта. Раненых с собой не брать.
— Есть готовиться к десанту и оставить раненых на линкорах.
Мне тоже надо готовиться. Необходимо надеть скафандр, хотя он мне, с некоторых пор, и не особо стал нужен. Но лучше не выпендриваться и не изображать из себя бога. Да и все теперь знали, что арахнидам необходим кислород. Не в таком большом количестве, как людям, но, всё равно, нужен. Поэтому дышать на поверхности планеты без шлема мы, хоть и с трудом, но сможем.
Дальше все наши линкоры, организованно, опустились на десять километров над поверхностью планеты и выжгли нафиг всё вокруг в радиусе пяти километров. В плане безопасности всегда лучше перебдеть. Только против «танкеров» это не поможет. Но для этого у нас сегодня будет многочисленная поддержка моих ЛА с воздуха, которые сверху их сразу обнаружат. Мы в этот раз проводим серьёзную десантную операцию на шлюпах при максимально возможной огневой поддержке всех видов наших кораблей. Что-то типа высадки союзников в Нормандии 6 июня 1944 года. Только без потерь с нашей стороны.
И вот тринадцать шлюпов отошли от линкоров и устремились вниз. Анубис тоже надел скафандр и сверху нацепил ножны со своими двумя мечами. Бластер он не признавал за оружие настоящего мужчины, как и я. Мои ваджра и «убийца богов» были уже при мне.
Перед десантными шлюпами я отправил на планету пятьдесят ЛА со своего линкора в качестве предварительной разведки и необходимого боевого охранения. Чтоб головорезы спокойно смогли высадится и занять круговую оборону. Как только шлюпы с десантом совершили посадку, мы с Анубисом и дроидами, через портал, прошли на поверхность планеты. Отряд наших механических помощников уже равнялся по численности людскому составу десанта, поэтому нам теперь никто вообще страшен не был.
Мой линкор, а потом и остальные, засекли пять больших орд арахнидов, активно приближающихся к нам с разных направлений. Мы даже не стали перестраиваться в оборонительную «коробочку». Все эти толпы были расстреляны залповым огнём с линкоров, висящих на орбите планеты, на которых остались по одному вахтенному офицеру. Корабль лучше не оставлять без присмотра. Хотя искин и сам мог со всем справиться, но тогда им бы пришлось управлять из зоны высадки. А это было не очень удобно. Я догадывался, кто остался сейчас на линкорах. Это были раненые, которых я приказал не брать с собой.
Анубис загрустил, но я его успокоил.
— Будет тебе битва, не переживай, — сказал я. — Мы сейчас с тобой телепортируемся вон на тот холм, а рота доберётся до нас где-то через минут сорок.
Затем я отдал команду капитану Журавлёвой:
— Мы на разведку до того холма, — сказал я. — Встречаемся там через сорок пять минут.
Она осуждающе посмотрела на меня и покачала головой, но ничего не сказала. Что возьмёшь с этих воинственных мальчишек? Им бы только подраться. Поэтому Ксюха только козырнула в ответ и отправилась к Ярцевой, которая строила роту в походную колонну. Часть моих дроидов рассредоточилась по окрестности, собирая данные о планете. А другая часть разделилась и встала в голове и хвосте колонны.
После этого мы с Анубисом перенеслись на тот холм, который я выбрал нашим местом встречи с головорезами. Ждать появления арахнидов пришлось недолго. Сначала нас атаковали гигантские стрекозы. Наученный прошлым опытом, я вступил в схватку только с активированной ваджрой. Летающие монстры боялись моего «убийцы богов» и здесь. Они чувствовали мертвую энергию поверженных богов, которую впитал мой меч.
Но мне вполне хватило и ваджры. Бились мы с Анубисом исступленно. Шакал аж рычал от удовольствия. Когда стрекозы кончились, на нас попёрли боевые арахниды. Тут я уже достал из ножен свой меч и началась настоящая мясорубка. Когда подтянулась передовая группа нашей роты, никого из живых членистоногих не осталось. Только горы из их мёртвых конечностей лежали в виде завалов вокруг нас. Сорок минут настоящего боя и, в результате, мы получили море удовольствия.
Мы были с ног до головы измазаны в зеленоватой жидкости, которая служила
арахнидам кровью. Такими нас и застала Ксюха: усталыми, но жутко довольными.
— Другие мужики втихаря от своих жён за пивом бегают, а этим лишь бы мечом помахать, — сказала капитан Журавлёва, глядя на нас.
Всё-таки, не выдержала и высказалась. В этом и заключается подлинная женская натура. Долго терпеть внутреннее раздражение они не могут. Переводить Анубису её слова я не стал. Её осуждающий тон был понятен без слов. Да и мимику лица было хорошо видно через прозрачное забрало шлема. Я не стал с ней спорить, а спокойно её спросил:
— Как добрались сюда?
— Без происшествий, — ответила подруга. — Раза три были попытки напасть на нас, но у нас такое мощное прикрытие с воздуха и с орбиты, что до нас они даже не добежали.
Но тут искин моего линкора сообщил, что впереди, километрах в тридцати, замечено какое-то непонятное сооружение.
— Здесь до арахнидов жили человекоподобные существа, — сказал я Ксюхе. — Вызывайте шлюпы. Посмотрим, что за необычное строение маячит у нас впереди.
— Есть вызвать шлюпы, — ответила капитан бодро.
Вот ведь у женщин чутьё. Прекрасно чувствуют, когда можно поворчать на начальника, а когда лучше сразу ответить «Есть!». Мои жёны не такие, потому, что они никем не командуют. Они у меня домашние. У мужчины по жизни должны быть разные подруги. В бою — одни, дома — другие. Главное, чтоб они особо между собой не пересекались. Иначе дома у тебя будет вечный бой. А во время боя — станут кормить из ложки.
