чем пожаловали, добры молодцы?
Солдат попятился.
— А ну стой! — грозно приказал ему Иван. — А ты, бабка, перестань мне тут людей пугать! С делом я к тебе пришёл, по добру, без злой мысли.
Та издала звук, который должен был означать смех:
— Ну проходите, коли так, глядишь, и угощу чем, — и лицо исчезло за дверью.
— Жди здесь, — повернулся Иван к солдату, — и смотри у меня, — погрозил ему кулаком.
— Слушаюсь, ваше благородие, — ответил тот срывающимся голосом.
Внутри дома было сумрачно, стоял густой и приятный запах разнотравья. У окна, рядом с небольшой печкой, стоял большой стол, заставленный всякими медными, глиняными и стеклянными стаканчиками да кувшинчиками, на печке сипел какой-то бак с трубками.
— С чем пожаловал, добрый молодец, на этот раз? — снова проскрипела старуха.
— Вы это, бросьте притворяться, — несколько сконфуженно произнёс молодой человек. — Я ведь знаю, какая вы из себя.
Старуха снова засмеялась, потом стянула удивительно живую маску и через голову сняла рубаху с горбом. Распрямилась.
— Так лучше? — спросила озорно, улыбаясь ослепительной улыбкой.
— Гораздо, — враз осипшим голосом подтвердил Иван.
— Я же говорила, никогда чтобы не возвращались Вы. Запамятовали?
— Я по делу, — кашлянул он. — Вяземский сказал, что у Вас хранится бочонок с зельем и бутылёк с другим. Они мне всенепременно нужны, — уже более уверенно закончил фразу Иван.
На лице дамы отобразилось вселенское удивление:
— Он вам рассказал?
— Да, сударыня. Прошу Вас отдать мне их, и я спокойно уйду, — давать обещание, что она его больше не увидит, он предусмотрительно не стал, мало ли как дело повернётся.
Здесь уже лицо девушки исказила неприкрытая злоба:
— Вот же идиот!
— Простите?
— Это я о Вяземском!
Посмотрела в окно:
— Я вижу, Вы не один прибыли.
— Со мной десять драгун.
Дама нахмурилась, что-то обдумывая. Воззрилась на него:
— Хорошо, я отдам Вам то, что вы просите, — обожгла его взглядом знахарка и вышла в сени.
Когда она ушла, Розинцев стал внимательно осматривать помещение. Было тут что-то не так, но он не мог понять, что именно. Потом его осенила догадка — в доме не было предметов быта — чугунков, кувшинов, сковород, тарелок, кружек, вёдер. Он заглянул в стоящий у стены шкаф — тоже ничего. Из мебели был только стол и стул. Не было ни кровати, ни лавки, и печка была слишком маленькой, размером со стол — не уляжешься.
Послышались шаги, обернулся. Знахарка несла бочонок, подошла к нему, перевалила в его руки. Бочонок был увесистый, не меньше пуда.
— И ещё вот, — достала она из складок платья бутылёк, опустила его Ивану в карман и напутствовала. — Скатертью дорога!
Но Иван не спешил воспользоваться добрым пожеланием. Он хотел подтвердить свои подозрения. Медленно поставил бочку на стул. Подошёл вплотную к хозяйке и глядя в упор в глаза спросил:
— Мне ещё поручено узнать, что сталось с Емельяшкой и его людишками — соврал он.
Её глаза удивлённо расширились:
— Кем поручено?
— Начальством.
Нахмурилась.
— Что за ерунда… — сказала она сама себе.
— Нам доподлинно известно, что они были здесь, — нажал Иван.
— Разбежались ваши разбойнички, только пятки их и видела, — с вызовом бросила ему в лицо дама.
По коже Ивана пробежали мурашки. У неё были такие же, как и у баронессы, абсолютно неживые глаза. Как будто стеклянные. Несмотря на то, что она успела и повозмущаться, и несла увесистый бочонок, её дыхание не стало глубже или чаще. И оно тоже было абсолютно чистым. Она определённо была одной из них.
Иван не стал искушать судьбу дальше, повернулся к стулу, подхватил бочонок и, пробормотав что-то невнятное на прощание, вышел. Уходя, его привыкшие к полумраку глаза разглядели на полу несколько тёмных больших пятен.
Спустился по лестнице, передал солдату ношу и, ни слова не говоря, пошёл к месту, где оставались остальные. Надо было возвращаться. Но только не той дорогой, которой пришли сюда. Вообще не стоило выбираться из имения Прискорн дорогами. О том, что они приехали, уже все знали, и разбойники, если они, конечно, ещё живы, тоже. Риск, что на них нападут, был слишком велик, и он решил идти через лес, чтобы выйти на оживлённый тракт уже за пределами имения.
О чём и растолковал Прокопу. Тот закрестился:
— Барин, неспокойные тут леса, неведомо хто бродить. Тут днём то люди пропадають, а уж по темени-то и подавно, ведь вся нечисть выползает!
— А ну прекратить богохульничать! Напридумывали себе страхов и от каждой тени шарахаются! Коли выведешь куда сказано — ещё рубль получишь.
И обращаясь к солдатам:
— А вам, соколики, отпуск выхлопочу и бочку вина выкачу — гуляй, пей, пляши!
— Рады стараться ваше благородие!
С тем и выдвинулись. Пока продвигались по лесу, где верхом, а где ведя коней под уздцы, Иван размышлял.
Ведьма, лекарь, баронесса — звенья одной цепочки. Скорее всего, именно ведьма и готовила зелье, лекарь его испытывал и занимался получением денег, а баронесса, скорее всего, и подсунула яд государыне. При этом по крайней мере женщины физически сильны, им ничего не стоить убить нескольких людей за раз. Точнее так: им ничего не стоит убить человека. Ещё у них странные глаза. Плюсом возможная душевная болезнь как у баронессы, так и охотников, не зря же Вяземский написал Бартинской о том, что этот мир реальный, а не придуманный ею.
Было ещё и два вопроса: почему ведьма выдала лекаря, вместо того чтобы помочь ему бежать; почему лекарь сам не воспользовался своей силой, чтобы бежать. Хотя, может быть, у их мужских особей по какому-то стечению обстоятельств нет таких способностей.
Откуда-то издалека донёсся вой.
— Осподи! — закрестился Прокоп. — Это ж оборотни нас ищуть! — его голос трясся от страха.
— Молчать, бесова душа! Нету никаких оборотней! Волки как волки.
И обращаясь к солдатам:
— Так, ребятки, скоро уже к вечеру будет, ищем место для бивака. А волки, они на сильных-то не нападают. Да и огня боятся, — как можно увереннее сказал Розинцев.
Вскоре отыскалась полянка, рядом протекал ручей. Лучшего места и не придумать.
— Пантелеймон, Игнат, Фёдор, ты, ты и ты, — ткнул пальцем в солдат Иван, — стаскиваете вот к этим деревьям валежник и хворост. Заложим между деревьями, чтобы с этой стороны к нам никто не подкрался, и сюда же привяжем лошадей.
Солдаты мигом бросились исполнять приказ. Будь у них возможность, они бы всю поляну забаррикадировали. Но она была большой, а времени было мало. Хорошим подспорьем оказалось наличие топора у запасливого Прокопа. Ещё двое солдат были отряжены на сбор дров для
