«Хотя это для солдата или генерала будет звучать предательством, а для правителя вполне может сойти и за политическую мудрость» — подумал я.
Дир Пьетроссо продолжал молчать и я никак не мог понять, как же он воспринимает мои слова. А добавить мне было уже нечего.
Но, по крайней мере, насмешки в его глазах я не увидел.
В дверь постучали, следом в комнату вошел слуга, держа в руках подсвечник с тремя зажженными свечами.
Иджин кивком поблагодарил слугу, дождался, пока за ним закроется дверь и произнес:
— Знаете, господин де Койн, а я ведь хотел вас увидеть именно для того, чтобы предложить занять место Минура.
Просто сказать, что я не ожидал услышать этих слов, это как заявить о том, что упал с крыши многоэтажки и даже не поцарапался.
Я готов был услышать все что угодно, даже предложение немедленно отправиться вместе с заговорщиками в Дерторпьир, чтобы свергнуть Минура.
Кстати, всплыло в голове, Дерторпьир был и назван в честь Дерториера. Дворец много раз перестраивался, от первоначальных построек почти ничего не осталось, а вот название осталось прежнее.
— Вы устраиваете многих из нас, господин де Койн, — продолжил Иджин. — Устраиваете по многим причинам. В любой другой ситуации, если бы дело не шло к тому, что Скардар вообще может исчезнуть как государство, никто бы вероятно даже не стал обсуждать вас в качестве правителя Скардара.
Вы чужак, прежде всего. Но… Я успел немного узнать вас за это время и понял, что вы не станете искать во всем этом выгоды.
Господи, да какая здесь может быть выгода? Запустить руки в нищую казну, повластвовать несколько недель а то и дней государством, стоящим на грани гибели?
— Как бы там ни было, за вами стоит Империя. Я понимаю, что реальной помощи в ближайшее время ждать не придется, и всё же. Кроме того, как вы, наверное, и сами успели заметить, вы пользуетесь в Скардаре большой, если не сказать огромной популярностью. Мне даже говорили, что вашим именем начали называть детей.
«Возможно это и так, дир Пьетроссо, но знаешь ли ты, как она изменчива, популярность? Сегодня толпа носит на высоко поднятых руках, а завтра вполне может произойти так, что она просто бросит на булыжную мостовую, развернется и уйдет. Уйдет, даже не оглянувшись, чтобы поинтересоваться, не больно ли ты ушибся о камни, или не убился ли ты вообще».
— Ещё вы феноменально удачливы, что тоже дано далеко не каждому. Я ведь немало наслышан о вас, да и на моих глазах вы несколько раз это доказывали.
И самое главное, за вами пойдут люди, как пошли те же купцы.
«А вот с этим всё немного циничнее, господин дир Пьетроссо. Вероятно, ты не еще знаешь того, что успел узнать я.
У купцов, в том, что они примкнули ко мне, существует определенный расчет. Если дела пойдут хуже некуда, а до этого не так уж и далеко, мне придется покинуть Скардар, не дожидаясь полного краха. Покинуть на той же „Мелиссе“, и я считаю, что вполне её заслужил. И они рассчитывают на своих кораблях вместе с семьями уйти вместе со мной, уповая на то, что в Империи, благодаря мне, устроить им новую жизнь будет значительно легче. И я их понимаю, и не смогу отказать ни сейчас, не потом».
— Кстати, знаете, какая сейчас самая популярная история в Скардаре? После сожжения изнердийского флота, конечно. О том, как вы, де Койн, на борту «Морского Воителя» напоили сына Минура, Диамуна. Казалось бы, столько времени прошло, а она все продолжает пользоваться популярностью. Даже шуточная угроза появилась: быть может, тебя как Диамуна напоить?
То, что Диамуна в народе не любят, я знал. И дело даже не в том, что его открыто называли Теленком. Прошка мне рассказывал, что горожане плевались в след проезжающей карете наследника, он сам это видел.
— Скажу вам уж и совсем потешную вещь. Существует пророчество…
Тут я не выдержал и махнул рукой, только пророчеств не хватало, особенно в таком серьезном деле.
— Можете себе представить, даже дом Митаиссо не стал возражать против вас.
Это мне мало о чем говорит. Мне лишь известно, что родов, состоявших в заговоре против Минура, больше чем его поддерживающих. Но ещё больше было тех, кто, понимая серьезность ситуации, начинают бежать со Скардара, распродавая все, что нельзя увезти собой. Морем мало кто отваживается, а вот дорога на север, в соседнее королевство Баллейн, в последнее время стала весьма оживленной.
Что же до рода Митаиссо, из него я лично знал только двоих. Одних из них адмирал, командующий эскадрой, а второй артиллерийский офицер на «Мелиссе».
Теперь о предложении, только что озвученном Иджином. Нет никакого сомнения, только крайняя степень отчаяния заставила сделать его.
Почему именно я? Из-за своего положения в Империи? И какое у меня там положение? Ну как они не могут понять, что не будет никакой помощи от Империи, не стоит даже и надеяться. Другие кандидаты отказываются, испугавшись ответственности в случае поражения?
И доводы какие-то несерьезные, подумаешь популярность, после нескольких поражений она как пришла, так и уйдет. Пророчество… смешно даже.
И что я им смогу дать?
А с другой стороны… Это ли не шанс изменить все? Ведь в случае победы я смогу стать Янианне чуть ли не равным. Ведь что заставило меня отправиться за три недели до свадьбы в Монтерно? Казалось бы, скоро свадьба, после чего все вокруг будут называть меня «ваше величество», я буду сопровождать Янианну на балах и торжественных выходах, раздувая щеки от гордости, в душе же чувствуя ущербность консорта. Заработал бы неимоверно много денег, занялся, наконец, прогрессорством этого мира. Швейные машинки всякие, пулеметы и железные корабли. Время от времени удивлял бы Яну диковинами…
Это шанс, Артур, это шанс. Пусть другие увидели вдруг в тебе непонятно с чего спасителя, но это твой шанс. Шанс не быть водителем или слесарем при бизнес-леди. Риск остаться без головы огромен, но и ставка то какова, а?
И все-таки я попытался отшутиться.
— Господин дир Пьетроссо, а вам не кажется, что если все закончится хорошо, вам будет трудно забрать у меня власть обратно?
Что-то сколько не вспоминаю, что люди добровольно отказывались от власти, на ум приходят всего два таких случая. Тот, что с пресловутой капустой, и ещё один, уже при моей памяти, который просто устал, передав власть как раз преемнику. И оба только после того, как наелись ей досыта.
Видимо, что-то в ней есть, во власти.
Иджин заговорил снова:
— Знаешь, господин де Койн, я бы отдал душу дьяволу, морскому, подземному или ещё какому, в обмен только на то, чтобы мы смогли даже не выиграть войну, а просто отстоять свою независимость.
