сыпля«благодарностями». По мере продвижения видеозаписи к окончанию, так и не вернувшиеся в исходное положение брови
хальмони, начинают подниматься всё выше и выше, в конце концов закончив продвижение на уровне, установленном природой. В таком положении они и пребывают до самого окончания тв-ролика.
« Как видим, — бойко произносит вернувшаяся на экран ведущая, - никакого раскаянья просто не наблюдается. Бывшая айдол продолжает болеть тяжёлой формой звёздной болезни, обвинив в своих бедах всех, кроме себя. На лицо проявление крайней личностной незрелости и потребительского отношения к окружающим. Впрочем, даже в таком состоянии, у неё продолжают оставаться поклонники…»
Вновь идёт видеозапись с места события. Сначала показывают четырёх худеньких участниц фан-клуба «Red Alert», выглядящими жалкими сиротками, затем на экране появляется ярко-красный Ferrari c ЧжуВоном за рулём.
— Откуда он её взял? — изумлённо, сама у себя спрашивает МуРан, — Это же машина его брата!
«… И нужно сказать — да какие поклонники! Молод, красив, к тому же, младший наследник крупнейшей корпорации в стране».
На экране показывают фото ЧжуВона.
— Вот паршивец! — возмущённо комментирует картинку бабушка.
«… В итоге из тюрьмы Агдан уехала на дорогущем спорт-каре своего бывшего жениха, младшего наследника корпорации »Seagroup'. Позже парочка была замечена в момент, когда лакомилась мороженым…
Зрителям предоставляется «фото-факт», на котором ЮнМи, присевшая на крыло ярко-красной машины с мороженым в руке и улыбающийся рядом с нею ЧжуВон. По довольным выражениям лиц молодых людей создаётся впечатление, будто в их жизни всё прекрасно.
«Хочется узнать, — продолжая зарабатывать себе зарплату, задаётся вопросом ведущая, — в чём же секрет столь длительных отношений у ЮнЧжу? Будем надеяться, что это не тождество характеров и одинаковое наплевательское отношение к окружающим. Единственное, способное как-то скрасить ощущение катастрофы произошедшего, — это надежда на то, что девушка сдержит своё обещание. Сменит гражданство, уедет из страны и не будет больше работать ни с одним корейцем. И нам никогда не придётся испытывать чувство стыда, видя её на экранах своих телевизоров!»
— Ух! — произносит МуРан откидываясь назад. — Ух! Действительно, катастрофа! Только послушайте, сколько глупостей наболтала своим языком! ДонВук будет в ярости.
(кафе на неизвестной улице, из дверей которого с раздосадованным видом только что вышла ЮнМи)
— Националисты чёртовы! — зло бурчу я себе под нос, решив, что меня уже не услышат, и можно дать волю чувствам. — Ну и сидите дальше со своим КЕМА в обнимку!
Предложение дать автограф окончилось неожиданно. Справившись с удивлением, девушка извинилась, сказала, что «на минуточку» и убежала к стойке, где, периодически поглядывая на меня, начала активно шептаться с баристой. Я думал, она кинулась за листком бумаги и ручкой и рассказывает подружке об уникальной возможности получить автограф от знаменитости, агитируя пойти за ним вместе. Однако действительность оказалось совсем иной, чем представлялась мне раньше. Девушки действительно подошли к моему столику вдвоём, но та, которая пострашней, бариста, вежливо поблагодарив за предложение, сказала, что автограф человека, который отказался от своей нации не представляет ценности для любого хангук сарам. А мне следует быть верной своему слову, данному в присутствии многочисленных свидетелей. И не иметь с корейцами никаких дел, если обещал. После чего парочка, развернувшись ко мне спиной, гордо удалилась. Кофе я выпил, но уже без всякого удовольствия. Похоже бариста видела моё интервью данное на ступенях «Анян». Официантка, та вроде не в курсе новостей была. Она красивая, наверное, есть чем девке после работы заняться! А эта, уродина, небось сублимирует своё эго вечерами в чатиках, хейтя знаменитостей. Но как же быстро она настроила симпатяшку против меня!
— Всё настроение испортили, патриотки долбаные… — бурчу я, осознавая, что на улице снова дождь, и я опять буду мокнуть.
Неожиданно в голове вновь появляются слова, начавшие уже было, но куда-то после этого, — «завалившиеся». Однако теперь они вернулись вместе с музыкой, и я знаю, что внутри меня звучит «Пикник».
Огнями реклам,Неоновых лампБьет город мне в спину, торопит меня.А я не спешу,Я этим дышуИ то, что моё, ему не отнять.
Минуту ещё, мой ветер не стих…
Делаю мысленно короткую паузу и, изменив слова, заканчиваю не так, как в оригинале:
Не нравится мне, в Королевстве Кривых.Минуту ещё, мой ветер не стих,Странно здесь всё, в Королевстве Кривых…
Итишкин кот! Словно на заказ написано! Про меня и Корею… «Королевство кривых»… Лучше не скажешь! Но, можно. Например, для большей экспрессии, сделать окончание каждого припева разным, используя близкие «смыслы».
Холодно здесь,в Королевстве чужих…пусто здесь мне…в Королевстве иных…
О! Так лучше! Интересно, если это записать и выложить в сеть для ознакомления, зарево от горящих пуканов хангук сарам, с Юпитера будет заметно, или нет? Уверен, что да! А если использовать слово — «тупых», то и с Плутона, пожалуй, будет видна на Земле внезапная световая аномалия! Действительно, что ли, — оставить о себе яркую память?
( «Пикник», «Королевство кривых» — https://www.youtube.com/watch?v=GD_vseGeits)
(вечер того же дня. Квартира семьи Пак)
— Чего опять наговорила? — вместо приветствия агрессивно восклицает СунОк, открыв дверь и увидев на пороге младшую сестру.
— Ты о чём? — заходя в квартиру и наклоняясь за кошкой спрашивает та. — Журналистам, возле «Анян»!
— Тоже новости посмотрела? — понимающе отзывается ЮнМи и, проходя мимо сестры в комнату, советует: — Не бери в голову.
— Что значит — «не бери в голову»?
— Это всего лишь проявление уважения, исполненное по заветам предков Чосон. Выразила благодарность всем, кого вспомнила…
— Ты и вправду не станешь работать в Хангук? — помедлив, спрашивает онни, идя следом за младшей.
— Я чужая здесь для всех, — уверенно говорит ЮнМи. — Всякая моя попытка принести пользу, заканчивается одинаково. Феерическим взрывом ненависти ко мне со стороны нации.
— Как же ты тогда будешь зарабатывать?
— Ты знаешь ответ, онни. Зачем говорить об этом по пятому разу?
ЮнМи открывает дверцу в маленькую кладовку, в которой лежит KingKorg вместе с компьютером. Несколько секунд рассматривает упакованную в ящики аппаратуру, затем поворачивает голову и оценивающе оглядывает жилое пространство.
— А ЧжуВон? — не отстаёт от неё СунОк.
— Что с ним? — отстранённо, думая о чём-то о своём, интересуется ЮнМи.
— Он же тоже — кореец?
ЮнМи несколько секунд размышляет над вопросом.
— Ну и что? — меланхолично спрашивает она.
— Значит, ты не можешь с ним встречаться!
— Почему, — «не могу»? Он из моих старых знакомых.
— Всё равно, все подумают, что ты не сдержала своего слова!
— Плевать я хотела, кто там о чём подумает! Моя жизнь, мои правила! Лучше скажи, — не сможешь некоторое время пожить на кухне?
— Зачем? — слегка обалдевает от вопроса онни.
— Поставлю синтезатор и комп в комнате. Мне тут песня в голову вскочила, хочу её «зафиксировать», а не на чем. Место, которое можно занять, — ты на нём постель на ночь расстилаешь. Поспишь пока под столом?
— А… грых!
СунОк открывает рот, но вместо связанного ответа издаёт лишь нечленораздельный выдох. Поглаживая прижатую к груди кошку, ЮнМи с интересом смотрит на собеседницу.
— Почему я? — вернув контроль над языком и связками, возмущается онни. — Тебе захотелось песню писать, значит ты и спи!
ЮнМи плотнее прижимает к себе Мульчу и, наклоняя голову, заглядывает ей в глаза.
— Так и думала, — говорит она, обращаясь к кошке. — Никто ничем не хочет жертвовать, когда это касается лично его. Все хотят только получать. Как сказал поэт: «При счастье дружатся все с нами; при горе нет таких друзей!»
— Я найду, где жить, и съеду в ближайшее время, — подняв голову и смотря уже на сестру, холодно сообщает ЮнМи. — Не хочу никого напрягать своим присутствием.
— А? — смотря на заявительницу округлившимися от удивления глазами, издаёт звук СунОк.
(поздний вечер длинного дня. Пользуясь тем, что ЮнМи спит, мама и СунОк тихо шепчутся за кухонным столом, близко наклоняя головы друг к другу)
— Она вообще, как чужая стала… — жалуется маме СунОк. — Смотрит, словно примеривается, откуда резать начинать!
Ох-хохо-х! — произносит в ответ та, и, чуть подавшись назад, огорчённо крутит головой.
— Я её уже бояться начинаю, — признается онни.
— Твоей сестре в жизни уже успело выпасть много суровых испытаний, хотя она моложе тебя, — говорит мама. — Страшно подумать, что ей пришлось вынести
