– Ну, как оно вообще?
– Как мы победили? – уточнил Сапожников. Пашка кивнул.
– Это было очень непросто, Скорострел… Долго рассказывать… – задумчиво потерев подбородок, сказал Виссарион. – Ладно… Пойдем присядем где-нибудь, и я тебе все расскажу. Кстати, товарищ Сухов тебя хвалил за хорошее командование, а у этого старого вояки глаз наметанный, он и меня в свое время воспитывал. В том что ты боец отменный, я еще пять лет назад убедился, а вот какой из тебя вышел офицер, я до сих пор не знал.
Они нашли свободный отсек в огромном подвале центра и присели на штабель пустых ящиков из-под патронов.
– Значит, так… – начал Виссарион. – Армия бредунов двигалась к Электрогорску, имея в авангарде отморозков Фюрера. За ними двигались основные силы «подземных», а дальше все остальные. И все наши удары из засад пришлись именно на них. Мартын и Корявый под раздачу не попали. Не полезли они и на штурм – все время сидели за спинами наиболее активной части «коалиционной» армии. Почти все их люди уцелели и, по сообщениям наблюдателей, два часа назад отошли на несколько километров в сторону Москвы. Встали там лагерем и чего-то ждут. И это очень хорошо, что они в драку не полезли, – я боюсь, что в этом случае исход сражения мог быть совсем другим. Чего ты им предложил за невмешательство?
– Я им невмешательство и не предлагал! – ответил Пашка. – Просто сказал Мартыну при встрече, что готов поделиться запасами продовольствия с ним и Корявым, но не с Фюрером, Бритвой и Дедовым. Кстати, что с ними?
– Бритву взяли живым, Фюрер сбежал, Дедов погиб в бою. И, как все говорят, погиб героически – когда понял, что им пиздец пришел, возглавил контратаку. Думаю, что сволочью он не был, раз такую смерть принял. Жаль, что пошел работать на бункерных сидельцев. Полковник Тихий участвовал в той же контратаке, был ранен и взят нами в плен. Кремень-мужик! Старая школа! Тоже жаль, что не ту сторону выбрал. Впрочем… они ведь еще до катастрофы на службу к олигарху поступили, а тогда, как Третьяк рассказывал, бардак страшный был, отличных офицеров пачками из армии выгоняли.
– У нас какие потери? – спросил Павел.
– Двухсотых двадцать четыре! – тяжело вздохнул майор. – Вроде бы потери небольшие, но… Какие ребята были! Я их лично отбирал!
– Так, а что ты думаешь с Электрогорском делать? – после минуты молчания спросил Павел.
– Да хрен его знает, Паш! – искренне ответил майор. – Нам, сам понимаешь, эта гора жратвы на хер не сдалась. Но, с другой стороны, оставить все по-старому мы тоже не можем! Ты-то сам что думаешь?
– Надо здесь гарнизон поставить, «Стальное кольцо» восстановить и модифицировать! Раздавать продовольствие всем нуждающимся! – горячо предложил Скорострел.
– Помочь страждущим – дело хорошее! – кивнул майор. – А они нам на шею не сядут? К халяве быстро привыкают – тут через пару месяцев несколько тысяч нахлебников соберется.
– Пусть собираются – еды на всех хватит! Ты даже не представляешь, Виссарион, сколько под землей продовольствия лежит. Запасли предки… Но ты отчасти прав – не хрен плодить нахлебников! Заставим нуждающихся как-то отрабатывать нашу помощь. Пора бы уже бредунам осесть на землю и заняться осмысленным трудом. В самом Электрогорске, под защитой «Стального кольца» можно школы открыть и профессиональные училища, постепенно начать восстанавливать производство… Начать собирать, в конце концов, нашу землю в единое государство!
– Ага, полковник Тихий нечто похожее вещал на допросе… – неопределенно хмыкнул Сапожников. – Я простой, как лом, солдат, а это сфера высокой политики! Тебе, Паша, нужно к генералу Третьяку обратиться – он подскажет. Как разгребем текущие проблемы – подай рапорт!
– Я подумаю! – серьезно сказал Пашка. – А пока у меня есть еще одно незаконченное дело…
– Далеко не уходи, у нас завтра дел полно – после похорон надо будет к Мартыну с Корявым съездить, поговорить… А то я что-то стремаюсь, имея под боком несколько сотен злых и голодных бредунов! – улыбнулся Виссарион. – И еще… Пиши представления на своих ребят – они по ордену заслужили! На тебя я сам напишу, думаю, что «Красное Знамя» ты заслужил.
Не успел Паша попрощаться с майором и задуматься о месте ночлега, как прямо на него выскочила из какой-то двери Катерина Матвевна.
– Чего это ты, солдатик, такой грустный стоишь? Мы ведь победили! – устало сказала девушка. – Правда, почти все мои ополченцы погибли… В который раз я остаюсь командиром без отряда… Пойдем, Паша, со мной!
– Куда? – оторопел Скорострел.
– Сначала мыться, а потом в койку! – решительно сказала Катерина Матвеевна.
Предупредив товарища Сухова, что идет отдыхать, и получив в ответ понимающий, почти отеческий взгляд, Пашка поплелся за Катей, как бычок на веревочке. До интима в эту ночь у измученных дневным боем молодых людей так и не дошло – после совместного душа в одном из дальних отсеков командного центра ребята просто рухнули на узкую койку в «девичьей светелке» – так Катя назвала свою комнату, расположенную в том же подвале. Уснули они мгновенно под легкий гул заработавшей вентиляции.
На следующее утро, приняв доклад от взводных и отдав дежурные распоряжения, лейтенант под ручку с Катериной Матвевной пошел на кладбище. Там было настоящее столпотворение. Недорезанные горожане хоронили своих, и рядом рыли братские могилы их обидчики-бредуны. Красноармейцы не спешили – похороны бойцов разведотряда назначили на полдень. Пашка, мельком глянув на свежие могильные холмики, прошел в глубину территории. Старое кладбище, на удивление, было большим и ухоженным. Навскидку здесь лежало тысячи три, причем на всех крестах и надгробиях стоял одинаковый год смерти – 2015.
– Пойдем к ребятам! – потянула за рукав Катя. – Надо попрощаться с павшими!
На дальнем конце кладбища отдавали последние почести своим погибшим юные солдатики сил самообороны. Предав тела товарищей земле, уцелевшие мальчишки неумело построились в коротенькую шеренгу и дали нестройный залп. Постояв еще несколько минут, ребята стали расходиться.
Пашка подошел к Панкратову и попросил его найти могилу полковника Истомина. Понятно, что она должна была быть в самой старой части кладбища, но точного места Василий не знал. Однако сразу выяснилось, что это место знает Катя.
– Полковник Истомин – настоящий герой! Я регулярно приношу цветы на его могилу! – объяснила Катерина Матвеевна.
Паша, не ожидавший от своей жесткой, колючей, как проволока, боевой подруги такой сентиментальности, удивленно хмыкнул. Однако он сам пришел на кладбище не за тем, чтобы отдать почести незнакомому человеку. Вернее – не только за этим.
