Опомнился он только в холле. Несколько раз громко хлопнула дверь, впуская очередных спасшихся. В висках бился пульс. Вырвавшись из рук Ильи, Гришка стал бегать кругами вопя от боли, очевидно, его тоже прилично искусали.
*****
— Что они там рассматривают? — облокотившись на капот, Альбина некоторое время наблюдала за возней юных, и не очень, натуралистов, потом постучала по стеклу, — может, домой пойдем?
Стекло приспустилось.
— Чего? — из салона выглянуло довольное лицо Виталия, — Давай лезь сюда, не люблю потных теток, — он осклабился и подмигнул. Альбину это несколько покоробило, но ведь знала, с кем связалась — не принц голубых кровей. Но, и, правда, чего стоять на солнцепеке, когда можно хоть немного расслабиться в кондиционированной прохладе машины. Плевать на указания Семенова. Хлопнула дверцей. Откинулась на спинку кресла, суховатая ладонь Виталика тут же поползла по колену, задирая и без того короткий подол халата.
— Когда же они придумают что-то действительно умное? Как же меня все доста… она замолкла на полуслове, увидев, как у Виталика лезут глаза на лоб.
Снаружи творилось нечто настолько кошмарное, что Альбина не сразу поняла, что происходит. Словно клубы дыма опустились на площадку перед институтом. Только этот дым… был живой! Он распадался на отдельные клочья, окутывал людей. Люди заметались, вопя и беспомощно размахивая руками. Приглушенно и отрывочно доносились крики.
— Валим отсюда! — Виталий вдавил педаль акселератора. Машина, завизжав резиной, рванула с места.
— Куда? — выдохнула, опрокинувшаяся на спинку кресла, Альбина.
— Валим! — повторил, мельком оглянувшийся на нее Виталий. И тут же нажал на тормоз. Не успевшая разогнаться «ауди», встала, как вкопанная. Выматерившись, он выскочил из машины.
Пока ошарашенная Альбина хлопала глазами, Виталик с несвойственной ему прытью несся уже обратно к машине, а в его руках беспомощной тряпичной куклой моталось тело ребенка. За ними вился черно-желтый шлейф. В следующую секунду открылась дверца и, вместе с волной горячего, пахнущего чем-то странным воздуха, на руках у Альбины оказался Женька, младший из мальчишек.
Виталик, тяжело дыша и обливаясь потом, плюхнулся на водительское сиденье. В стекло, с тупым стуком, бились огромные мерзкие насекомые.
Виталий снова выжал газ и машина, вильнув на повороте, выскочила на трассу.
— Слышь, ты, видать, в рубашке родилась, — повернулся он к Альбине, — одна осталась не при делах. Остальным-то не повезло. А я гляжу — улепетывает этот, мелкий… да растянулся на асфальте…
На руках и ногах мальчика красным бугрились несколько укусов. Да еще колени разбиты. Но это, вроде, было и все.
— Дышишь нормально? Отека нет? — Альбина взяла обеими руками лицо Женьки.
— Гри-и-ша… тот заскулил, глаза его покраснели и наполнились слезами, которые тут же, грязными ручейками, потекли по щекам. Впервые она видела как это — когда реально слезы в три ручья. Сердце отчаянно и непривычно сжалось от жалости.
— Не видел я твоего Гришку, видать успел спрятаться, — неуверенным голосом сказал Виталик, — других-то видел…
Мальчишка рыдал беззвучно. Только рот кривил, да тело его содрогалось.
*****
Майя вглядывалась в окуляры бинокля. Земля, как будто отдалилась… Ее что, опять поднимают? Или кажется? А море… Боже! Взгляд ее метался с одной стороны в другую. Здание института было так далеко, что Майя не сразу его нашла. Зато море — вот оно. Еще немного и она окажется прямо над ним! Но ведь от института до моря не меньше пары километров. Неужели веревка такая длинная? Как же теперь ее вернут назад?
Девушка глянула под ноги, и сердце испуганно трепыхнулось в груди — веревка безвольно болталась под ней колышась порывами ветра. Она никуда не вела, просто висела перпендикулярно земле. Оборвалась… Ужас удушливой волной захлестнул все ее существо. Холодный пот заструился по вискам и спине. Теперь сомнений не было — аэростат, поднимался все выше, одновременно, широкими зигзагами уносясь в сторону моря.
Как же это вышло? Доигралась… Сознание помутилось от страха и, казалось, целую вечность она была не в состоянии соображать. Потом мозг начал лихорадочно перебирать возможные варианты спасения. Так, не паниковать! Надо решить что делать. Что же делать? Да что делать, что делать… спускаться надо как-то, а то унесет к черту на кулички, в стратосферу. Хотя какая стратосфера? На высоте нескольких километров, атмосферное давление упадет настолько, что водород разорвет баллоны изнутри… Господи, даже страшно думать, что будет потом. Сколько она уже в воздухе? Девушка глянула на часы. Так, взлетала в девять пятнадцать, а сейчас двадцать три минуты десятого. Уже больше часа воздухоплавает. Бог ты мой! Море уже близко. Если избавиться от десятка баллонов, подъемная сила ослабнет, и она опустится. Но как от них избавиться? Обрезать веревки, как же еще. Чем? Нож ей дать, конечно, не догадались. Растяпы! Надо же, пистолет дали, а нож не дали. Точно, у нее же есть пистолет… Прострелить оболочку? Совсем спятила идиотка! Там же водород!
Следующие несколько минут прошли в бесплодных попытках ответить на извечный русский вопрос: что же делать? Она успела уже отчаяться, как вдруг пришло решение. Решение было таким простым и очевидным, что оставалось только диву даваться, как же она раньше до него не додумалась? Видимо, совсем отупела от страха. Другого объяснения не было. Конечно же!.. раз она не может перерезать веревку, следует ухватиться за эту веревку и подтянуть себе один из коконов. А подтянув, разорвать его оболочку. Майя начала действовать и тут же обнаружила слабое место своего плана — как она не тянулась, как не вытягивала руку, как не елозила на своем сидении, до металлического кольца к которому были привязаны веревки, она не доставала добрых полметра. Как это не ужасно, но другого выхода, кроме как отстегнуть страховочные ремни и подтянувшись на веревках, встать на досточку-сидение, у нее не было. Только так она могла достать до кольца. Тяжело вздохнув, Майя сплюнула накопившуюся во рту кислую слюну и принялась за дело. Одну за другой расстегнула пряжки брезентовых ремней. Один ремень теперь болтался на центральной веревке, а второй тут же улетел вниз. Девушка проводила его взглядом до самой земли. Теперь она сидела как на качели. Попробовала, не отрывая зада поставить ногу на досточку. Не вышло. С обмиранием сердца она подтянулась на веревках и повторила попытку еще раз и еще. С какого-то раза удалось. И выдохнув воздух, она медленно выпрямилась. Теперь заветное кольцо располагалось в десяти сантиметрах от ее носа. Только вот своими неумелыми кульбитами, она сильно раскачала аэростат. Цилиндры над головой негодующе шуршали и хлопали стукаясь друг о друга, а досточка под ногами предательски ходила взад-вперед. Эквилибристка, блин! Воздушная акробатка на трапеции… От злости страх куда-то пропал. Подтянув к себе первый попавший под руку цилиндр, девушка вцепилась в него, как Тузик в грелку! Треснула, разрываясь, прочная пленка и испустивший дух кокон повис на веревке безвольными ошметками, а Майя уже тянула к себе следующий. После десятого или одиннадцатого по счету, она сообразила, что пора остановиться и оценить обстановку. Не переусердствовать бы — лететь кубарем вниз нисколько не лучше, чем подниматься вверх. Подъем, кажется, прекратился, но и спускаться аэростат вроде не спешил. Да спускаться ей, собственно, пока и ни к чему — при таком ветре, сядет она прямиком в море.
