— Семнадцатое февраля. — ответил Яша.
— То–то и оно. До первого марта — дня, когда они попытаются сделать своё дело, — всего две недели. Положим дней пять — на то, чтобы снова, уже в другом платье, а, возможно, и в гриме, пройтись по всем предполагаемым точкам — ну они ведь наверняка наметили уже возможные сценарии покушения, так? Потом — дня три на отдых и непосредственную подготовку. И остаётся…
— …четыре–пять дней. — закончил Яша. — Я вас понял, Евгений Петрович. Да, в таком случае, ждать они не станут. Завтра же самолично займусь наблюдением — может и повезет, если кто–то из них ещё там.
— Непременно должен быть там. — твердо заявил барон. — Не верю, Яш, что твои агенты — такие уж слепые котята. Не тот у них наставник.
Яша слегка покраснел — похвала барона была ему очень приятна. — И вот что ещё. Есть у меня подозрение, что скоро в Петербург явится и Виктор.
Это с чего? — удивился Корф. — Вроде бы он в Москве сидит. Сам же говорил — каждый день телеграммы получаем, никто из злодеев Москвы не покидал?..
— Не покидал. — подтвердил Яша. — Но я вот как рассуждаю, Евгений Петрович. Что бы они в Москве ни затеяли, — а они там явно что–то затеяли, тут уж к гадалке не ходи, — это не может быть таким же важным, как убийство государя, верно?
— Ну верно. — подтвердил барон. — И что с того?
— А то, что Геннадий ведь считает, что главный их козырь — это знание будущего и техника, верно? Даже, скорее, только техника. Помните, что Олег Иваныч рассказывал? То, что мы тут делаем, немножко да меняет события, и мы уже не можем быть уверены, что всё пойдёт в точности так, как там у них было. Верно?
— Верно. — нахмурился барон. — Но я не понимаю…
— А раз так — значит остаётся техника! — торжествующе закончил Яша. Все эти их невероятные штучки и.. как их… «компьютерные модели, да! Доктор говорил, что у них вся система сбора данных о перемещениях государя на видеокамерах, и, наверное, всё это так устроено, что любой боевик в любой момент может знать, что и где происходит. Система сложная; недаром Виктор сам приехал, чтобы её устанавливать и потом ещё долго ходил, присматривался, в какие–то коробочки глядел — «отстраивал». Так неужели, когда до главного дойдёт, они всю эту машинерию без присмотра оставят?
— А ведь верно. — ответил Корф. — Будь я на их месте, непременно Виктора вызвал бы сюда и велел бы дня за два всё проверить, абы чего не вышло.
— Вот и я о чём! — подхватил Яша. — Но у него и в Москве есть дела, и тоже важные. А значит — приедет он как сможет, позже; вот и нам будет сигнал. Как, значит, он в Санкт—Петербург заявится — всё, время вышло, господа террористы бомбы заряжают. И я вот о чём хотел вас, господин барон попросить. Виктор — тип ушлый и очень умный… да и боюсь я всех их механизмов. Олег Иваныч как–то обмолвился, что он наверное, сможет засечь на расстоянии работу этих устройств — у мы с вами ведь тоже пользуемся техникой, так?
— Так. — кивнул Корф. Иначе мы бы точно за ними не уследили. Так ты, Яша, думаешь, что он нашу слежку по всем этим штучкам сможет засечь?
— Не знаю. — пожал плечами молодой человек. — Надо поговорить с Андреем Макаровичем, а то что проку гадать. Но в одном я уверен — этот Виктор всех нас знает в лицо и по голосу знает тоже. А уж аппаратура у него наверняка нашей не чета, да и обращается он с ней куда лучше. Своим же мальцам я слежку за ним не доверю. Так может вы поговорите с господином жандармом — ну, с которым мы сейчас должны встречаться? Пускай его люди за Виктором приглядят. Они ведь, я подозреваю, сейчас только нас опасаются, а о полиции и не думают — полагают, её можно не бояться…
— Это ты хорошо придумал. — сказал барон. — Молодчина, Яша. Вот сейчас вместе и попросим господ жандармов заняться за «московским гостем», когда тот соизволит явиться…
* * *
— Спасибо, любезный. — сказал Корф официанту. — И проследи, чтобы нас не беспокоили эдак с полчастика…
Все пятеро — сам Барон, Каретников с Олегом Ивановичем, Яша и жандармский ротмистр Вершинин, ради которого и затевалась встреча, сидели в небольшом ресторанчике недалеко от Таврического сада. Вершинин отрекомендовал заведение, как удобное для разного рода деликатных встреч и Корф вполне положился на совет старого приятеля.
— Всё это крайне любопытно, господа, — сказал ротмистр, устраиваясь в кресле поудобнее. — ..но вот только уж очень трудно поверить. — Нет–нет, я не подвергаю сомнению ваши слова барон, — остановил жандарм вскинувшегося было, Корфа, — …но поймите и вы меня. После известной вам затеи со Священной Дружиной, государь относится к частными инициативам в этой области с некоторым предубеждением.
— Однако же речь идёт не просто о частной патриотической инициативе, дорогой ротмистр. — возразил Корф. — Мы с друзьями в силу…хм–м–м… ряда причин оказались посвящены в планы террористов — как в прошлые, состоявшиеся или же нет, так и в те, что они вынашивают сейчас.
— Да уж я понял. — кивнул жандарм. — Кое о чём и мы были в курсе, однако же не предполагали… скажите честно, барон, откуда у вас эти сведения? — и он кивнул на лежащие на столе бумаги — Вот, скажем, о готовившемся в Одессе покушении и в нашем ведомстве теперь знают единицы; мы получили о нём сведения только на следствии по делу Желябова.
— Это вы имеете в виду минную галерею на Итальянской? — уточнил Олег Иванович. — Да уж, что говорить, не повезло тогда господам социалистам. Сначала взрыв в лаборатории, а потом, в марте, скончалась Мария Александровна, — не вынесла расстройства в связи с адьюльтером августейшего супруга, — вот поездку и отменили…
Жандарм удивлённо посмотрел на него.
— Так вы и это знаете? Признаться, господа, вы меня озадачиваете всё больше и больше — особенно с учётом того, как жестоко эти личности расправляются с предателями в своих рядах. Взять хоть того же Гориновича, которому Лев Дейч лицо кислотой сжёг. Или Рейнштейн, один из лучших наших агентов, — его вообще чугунной гирей насмерть забили. И обряд эдакий зверский придумали — непременно чтобы на убиенном теле записку оставить: «Изменник, шпион осужден и казнен нами, социалистами–революционерами. Смерть иудам–предателям».
— Мы много чего знаем, Модест Павлович. — заверил ротмистра Каретников. — Например то, что вы полагаете, будто ваши нынешние противники организованы и оснащены куда хуже господ Желябова, Гриневицкого и прочих. И что такого таланта, как Кибальчич у них, слава богу, нет.
— Да уж… надеюсь, этому господину в аду сейчас не зябко. — отозвался жандарм. — помню, как был потрясён, изучив протоколы допроса, где он рассказывал о планах взрыва Каменного моста. Подумать только — семь пудов динамита в гуттаперчевых подушках под опорами моста, электрические провода с ключом на стоящем неподалёку плоту… до чего может дойти изощрённый ум, направленный на злодейство!
