— Ну, что у тебя? — спросил напарник.
— Как всегда!
— Давай-ка этого товарища с собой заберем?
— А нафиг он нужен?
— В качестве заложника и пропуска через КПП.
— Может так прорвемся?
— У меня тут идейка есть!
— На пороге КПП появился капитан и один из его сопровождавших гостя, которые тащили «нерасчитавшего сил» студента-салаги.
— Товарищ капитан, а что это с ним? — спросил дежурный сержант.
— Да пить салаги совсем не умеют. Пойду его уложу у нас в общаге, проспится, а завтра уж поедут.
— А, ну это правильно. А что у вас с голосом, товарищ капитан?
— Да я тебя забыл спросить, сержант. Правильно или не правильно. Тебя еб…т, что у меня с голосом?! Что за внешний вид?! Распустились тут, я смотрю! Халяву по службе поймали?! Или в Украину захотели, уроды, грязь в окопах месить?!
— Никак нет, товарищ капитан, ну, мы это, просто…
— Я вам дам просто! Завтра после смены ко мне! Я вам расскажу «что почем на Привозе»!
— Испуганный сержант открыл двери выхода на территорию части, еле скрывая волнение вышли и направились к штабу. Капитанское тело спрятали в кустах, а сами зашли в здание. Вырубили подскочившего солдата, а потом прапорщика-помдежа и дежурного. Прилепили мину к двери комнаты хранения оружия. Выскочили на улицу и побежали через плац к автопарку.
— Вовка, может еще казармы заминируем? — спросил Зарубин.
— Нафиг? Если рванет боеголовка ракеты, то тут пустыня будет на ближайшие десять километров.
— Ну, не тащить же обратно оставщиеся две мины?
— Автопарк рванем.
— Добазарились.
— Вырубив наряд по автопарку, завели «УАЗик» на котором приехали. Валера быстро прилепил остаток взрывчатки к машинам, открыл ворота, находу заскочил на переднее сиденье. Подъехали к КПП части, солдат подошел и заглянул в водительское окошко.
— Открывай! — гаркнул я.
— А вы куда?
— В магазин, капитан приказал. Вот студент со мной едет.
— А ты кто вообще такой? Я тебя первый раз вижу.
— Ну, надеюсь, в последний… — сказал я и открывающейся дверцей машины ударил солдата в лицо. Удар каблука в переносицу вырубил его окончательно.
— Валерка выскочил, быстро открыл ворота и через пару секунд мы уже мчались по ночной дороге. Как отъехали на пару десятков километров Зарубин достал небольшой приборчик из кармана.
— Раз, два, три — елочка гори. — сказал мой напарник и нажал на кнопку.
Ничего не произошло: ни взрывов, ни фейерверков. Просто какой-то сигнал, который хитрым образом передавался нашим экзаменаторам. Он означал, что задание выполнено.
— Ну, что ж, молодцы, что тут скажешь! — одобрительно сказал Магашов. — Но то, что вы капитана, командира ракетного дивизиона голым и связанным в кусты кинули, а также вместо кляпа ему его же труханы засунули — это перебор. Зачем так издеваться надо было над офицером?
— Ну, так не «мочить» же его, — ответил я, сдерживая смех. — И не «бумеранги» ж ему заталкивать в рот — тогда он действительно «поставил бы кеды в угол». Когда его раздевали, и сняли берцы — хоть святых выноси. Туши свет бросай гранату. Вообще-то, я ему кальсоны, а не труханы запхал в хлебальник. Вас бессовестно обманули, товарищ подполковник. Я ж не живодер какой-то.
— Ладно, хватит прикалываться, — отсмеявшись, продолжил подполковник. — Я так и думал, что у вас все получится. Правда, не думал, что полезете на ракетную позицию. Вторая боевая двойка, не сдала экзамен и была отчислена — они вас ждали на базе РАВ, в шестидесяти километрах южнее. Короче говоря, даю вам два дня на отдых, а потом будет уже боевой выход.
— А что за задача? — с интересом спросил Зарубин.
— Отдохните, а уж потом все остальное. Вы, бл…, еще здесь?! А ну, бегом отдыхать! И за территорию части ни ногой! — больше добродушно, чем строго на повышенном тоне сказал наш шеф.
— Есть! — крикнули хором мы и выскочили из кабинета Петра Михайловича.
Когда зашли в свою комнату в общаге, Валера пошел в душ, а я сел перед телевизором. По ОРТ передавали новости. Симпатичная дикторша рассказывала о положении дел на театре военных действий. Новости были довольно-таки хреновые. Идет драка за Воронеж. Местная оперативная группировка стояла насмерть. Показывали общий план: дома горят, вспышки и «султаны» взрывов, самолеты сбрасывающие свой смертоносный груз. Один из корреспондентов был вместе с бойцами-курсантами Рязанского училища ВДВ. Перебежки, взрывы, очереди из автоматов и пулеметов. Противный визг и разрыв минометной мины заставил оператора залечь. Вот они заскочили в какой-то подвал. Раздавались неразборчивые матюки, крики, стоны. Все это перемежалось очередями «Утеса» и одиночными автоматными выстрелами. Тут съемка была более спокойной и качественной: показали троих лежащих солдат и копошащегося медика, который держал капельницы с кровезаменителем. Картинка повернулась и стало видно лежащих у противоположной стены «двухсотых». Камера начала перемещаться, теперь она смотрела на людей в камуфляжах и в гражданке. Они вели беспокоящий огонь короткими очередями. Когда сопровождающий корреспондент попытался взять интервью у одного из обороняющихся — моментально и откровенно был послан «на х…й». Ему всучили АКС с окровавленным цевьем и показали сектор обстрела. К чести журналиста, он без разговоров начал бить длинными очередями. В этот момент трансляция прекратилась.
Появилась дикторша и начала рассказывать о завершенни сдачи Вооруженными силами итоговой проверки за летний период обучения. Тут я немного отвлекся. Блин! Во дебилизм крепчает! Армия воюет, а тут еще и проверки сдают. Невольно вспомнился случай во время учебы в Центре. Я и Валера отрабатывали действия в лесистой местности. Оба оделись в маскхалаты, сверху еще бахрому нацепили, в общем были похожи больше на йетти, чем на людей. Когда закончили работать в «зеленке» Центра пешком неспеша возвращались на базу. Путь пролегал мимо такто-поля, где, оказывается, сдавала проверку пехота из батальона охраны. Ну, мы шли себе, никого не трогали, обычно и нас никто не трогал. Солдаты-портяночники что-то там сдавали по тактике, и вдруг нас окликнули. Ну, что ж, надо подойти. Перед нами стоял целый полковник в повседневной форме. Сытый, толстый и перегаром от него разит на несколько шагов.
— Кто вы такие?! — начал орать «полкан».
— Командир учебной разведгруппы лейтенант Самохин, — представился я, нам было запрещено называть свои настоящие имена.
— Это что за блядство?! Что за форма одежды, лейтенант?! Где ваш бронежилет?! Где знаки различия?! Вы офицер или махновец, ёб вашу мать?! — брызгал слюной проверяющий. — Чем вы тут занимаетесь?!
