— Эти, соответственно — мимо денег, — указал я на соседнее поле квитка, заполненное мной заведомо ошибочно.
— Что, прям все пять совпали? — все еще не верила мне сестра.
— Все пять.
— Откуда ты знаешь?
— От верблюда! По телевизору показывали! — теоретически я и впрямь мог видеть трансляцию розыгрыша — если бы сразу с завтрака рванул в административный корпус, где, как говорят, на втором этаже имелся заветный голубой экран.
— Так не бывает, — упрямо покачала головой моя сестра.
— Оказывается, бывает, — развел я руками.
— И прям вот десять тысяч?
— Обычно за пять угаданных чисел бывает столько.
— Да ну, бред какой-то! Ты небось его уже после тиража заполнил! — пришло ей в голову. — Пойду в сберкассу — а меня там сразу и арестуют за подлог!
— Я похож на того, кто пошлет на такое родную сестру? — несколько даже растерялся я от ее обвинения.
На некоторое время Женька всерьез задумалась.
— Нет, — заключила она после довольно долгой паузы. — Но тебя самого могли обмануть!
— Я лично заполнял билет, — принялся разжевывать я. — И сам опустил его в ящик! Кто и где меня мог обмануть?
— Не знаю… Значит, ты ослышался, когда разыгрывался тираж, вот! Может, четыре номера угадал или три… Но не пять же!
— Давай так, — предложил я. — Половина выигрыша — твоя, — я в любом случае собирался поделиться с ней деньгами — за все то, что она для меня сделала… Сделает. Вернее, надеюсь, уже не сделает. — Сколько бы там ни было. Идет? Только шестьдесят копеек ты мне сейчас дай, хорошо?
— Держи, авантюрист! — порывшись в сумке, сестра протянула мне мелочь — этот порядок сумм был ей понятен. — Из твоей доли выигрыша! — пошутила она.
— Договорились, — расплылся в улыбке я.
— Но больше так не делай! — уже строго произнесла Женька.
— Что — не делать? — не понял я.
— Не играй с государством в азартные игры!
— Посмотрим, что ты скажешь, когда придет пора пересчитывать хрустящие купюры! — усмехнулся я, отдавая ей билет.
Повертев тот в руках, посмотрев на свет, даже, кажется, понюхав — разве что не лизнув — девушка спрятала его в сумку.
Где-то в недрах пространственно-временного континуума, должно быть, недовольно скривилась некая абстрактная Сара Коннор.
Не для моих глаз и ушей
К Инге в родительский день приехал тот, кого она и ждала — любимый дедушка, Кирилл Альбертович. Генерал-майор в отставке, персональный пенсионер союзного значения, Почетный сотрудник госбезопасности, профессор, воспитавший множество учеников, и главное — человек, лучше всех на свете ее понимавший и всегда разговаривавший, как со взрослой. Но поднять в беседе такую тему девочке даже с ним решиться было непросто.
— Дед, ты же воспринимаешь меня всерьез? — аккуратно начала она.
— В чем вопрос? — приподнял седые брови Кирилл Альбертович. Хождений вокруг да около он не любил.
— Ну, скажем, если я расскажу тебе что-то, на первый взгляд совершенно невероятное, ты ведь не решишь, что я маленькая дурочка, готовая сходу поверить в любую чепуха?
— Так я точно не решу, — подтвердил дед. — Ибо знаю тебя как рассудительную, умную, весьма эрудированную для своих лет девочку.
— Тогда слушай. У нас тут в отряде есть один мальчик. Очень необычный… — Инга запнулась, не зная, как лучше объяснить.
— Пока не вижу ничего невероятного, — охотно воспользовался паузой Кирилл Альбертович. — В твоем возрасте уже действительно пора интересоваться мальчиками! — тепло улыбнулся он внучке.
— Дело не в этом, — мотнула головой девочка. — То есть, может, и в этом тоже, но главное — другое! Несколько дней назад я случайно стала свидетельницей одного разговора…
* * *
— Это у них могла быть какая-то игра, — предположил дед, внимательно выслушав историю внучки.
— Яне тогда было точно не до игр! — заметила на это Инга. — А Андрей… Он так с ней говорил… Так не претворяются!
— И ты делаешь вывод, что эти двое ребят — пришельцы из будущего? — скептически прищурился Кирилл Альбертович.
— Я пока не делаю никаких выводов. Но что ты скажешь на это? — девочка достала из кармана обрывок бумажного листа и продемонстрировала деду. — Это писал Андрей — в самом начале смены. — Он потерял, а я нашла. Хотела вернуть, да забыла. Тут было гораздо больше, но мне как-то понадобилась бумажка, и я оторвала половину, это-то случайно сохранилось. Видишь даты? 14 июня, 15 июня, 23 июня. Еще 17-е упомянуто. Две из них уже прошли. Про 15-е и Рембрандта ничего пока не знаю, а про 14-е — про палестинцев — по телевизору говорили! Я вчера вечером в душ бегала, в административный корпус — срочно нужно было, меня Марина даже с фильма отпустила — а там наверху в холле телевизор стоит, как раз программа «Время» шла. И в ней рассказывали про захват этого самолета!
— Ну-ка, ну-ка… — взяв бумагу из ее рук, дед поднес текст ближе к глазам. — Когда, ты говоришь, это было написано?
— Второго или третьего июня, точно не помню. Но где-то там!
— Интересно… — пробормотал Кирилл Альбертович.
— О чем я тебе и говорю!
— Про «Данаю» в Эрмитаже — тоже правда, — заметил, помолчав, дед. — Об этом еще широко не сообщали, но мне утром звонил один мой бывший ученик, поделился новостью. Какой-то псих облил картину кислотой и полоснул ножом. Вот только твой мальчик никак не мог об этом знать — ни сегодня, ни уж, тем более, в начале смены!
— Но он знал! — торжествующее воскликнула Инга.
— Не обязательно. Возможно, ткнул пальцем в небо — и угадал. Так бывает.
— С самолетом тоже?
— Даже два раза могут оказаться простым совпадением, — веско заметил Кирилл Альбертович.
— А когда наберется три?
— Вот когда наберется — тогда и будем думать…
— Ждать осталось недолго: тут написано, что завтра, 17-го, палестинцы отпустят заложников! А 23-го — разобьется индийский Боинг! Эх, жаль не сохранилось, что там дальше… — вздохнула девочка.
— Действительно жаль, — согласился дед. — Не
