– И вот так почитай каждый день, да не по разу!..
Завывая мотором, из-за дальнего цеха вылетел и промчался мимо опасливо отшатнувшихся мужчин какой-то несуразный уродец, у которого вместо задних колес было что-то вроде трех роликов с растянутой между ними транспортерной лентой.
– Представляете, Аркадий Никитич!?!
Тот, оторвав взгляд от летящего на опасно высокой скорости механического «кадавра» (верст десять, поди, будет?), обратил свое внимание на кусочки подтаявшего снега, обляпавшие его ботинки и нижнюю часть брюк, после чего искренне разделил негодование друга:
– Безобразие!..
* * *
Гатчинский дворец, отстроенный еще в «век золотой Екатерины» ее нежным другом и фаворитом Григорием Орловым, а потом кардинально перестроенный по всемилостивейшему повелению Его императорского величества Павла Петровича, на своем веку пережил и запомнил немало. Утонченный флирт с томными фрейлинами, звонкую поступь гвардейских сапог, звуки армейской муштры-шагистики, сияние штыков – и скорбную тишину вдовьего траура, когда законного государя предали и убили те, кто клялся ему в верности. Затем были редкие приезды его потомков, Николая Первого и Александра Второго, унылая суета прислуги и вечный холод в переходах и множестве комнат резиденции… По-настоящему же расцвел и преисполнился человеческого тепла он только после того, как в нем стал постоянно жить правнук преданного всеми императора, Александр Третий. Начинающий полнеть великан с лопатообразной бородой, его жена и их дети наполнили гулкую пустоту своим смехом и улыбками, тихим семейным счастьем и частыми проказами детей. Старший из мальчиков вечно стрелял по воронам и галкам, средний любил тихую рыбалку, а младший… Дворец помнил, как он как-то раз затащил ведро с водой на самый верхний этаж, и уже оттуда вылил ее на ничего не подозревающего отца. Нет, вообще-то он целился в родительскую сигару, но – увы, промахнулся. Впрочем, все окончилось вполне благополучно. Дочери августейшей четы так не озорничали, но недаром же говорят, что в тихом омуте черти водятся? Одним словом, каменная громада как-то незаметно для себя привыкла к тихой и размеренной жизни с редкими всплесками звонкого веселья – отчего и была чуть ли не шокирована, когда в одно прекрасное утро под ее окнами раздалось незнакомое доселе рычание и тарахтение множества бензиновых моторов.
– Ха!.. Глядите все, как я умею!..
Четырнадцатилетний наездник, очень даже лихо гонявший на мотоцикле по отсыпанным гравием дорожкам, слегка откинулся назад и выжал ручку газа так, что его стальной конь норовисто взбрыкнул и выбросил из-под заднего колеса десяток каменных «картечин», вывесив переднее на пару мгновений в воздухе.
– Мишкин, а ну прекратил свои выкрутасы!
Мгновенно присмиревший от грозного родительского окрика подросток резко сбросил скорость и направил свой «Урал» к старшим братьям, довольно успешно осваивающим невероятно сложное искусство управления мотоколяской. Впрочем, этим занимался скорее склонный к новинкам техники Георгий, а вот цесаревич Николай после нескольких, вполне удачных попыток самостоятельной езды к новой забаве охладел. Точнее будет сказать, он предпочел уделить свое внимание новейшей фотокамере Зенит, в невиданной доселе компоновке «Фоторужье» – эта диковинка была презентована ему лично князем Агреневым, и двадцатичетырехлетний фотолюбитель теперь увлеченно «брал на мушку» видоискателя свою семью, а так же фигурки невеликого количества свитских, охранников конвоя и дворцовой прислуги.
– Внимание!..
Два лакея послушно замерли, непроизвольно заморгав.
– Готово!
Между прочим, женской половине августейшей семьи в качестве презента тоже достался невиданный доселе эксклюзив: три переносных граммофона, выполненные в виде небольших чемоданчиков вполне изящного вида. Кроме самого музыкального агрегата со встроенным рупором, в кожаном вместилище можно было найти и пяток двусторонних грампластинок с наиболее популярными романсами. А еще пять десятков эбонитовых «блинов» ждали своего часа в специальной коробке – но глядя на задумчиво-довольное лицо недавней именинницы, семнадцатилетней Ксении Александровны, и быстрые взгляды ее матушки, Марии Федоровны, любому становилось понятно, что пластинки там надолго не залежатся.
– Как вы говорите, называется ваша компания, что их производит?
– С позволения Вашего императорского величества – «Мелодия».
– Гм, пожалуй, я о ней ничего не слышала. Вы не находите это странным, князь?
– Она образовалась всего две недели назад, Ваше императорское величество – сразу, как только закончились все подготовительные работы.
– Вижу, вы по-прежнему способны нас приятно удивлять. Надеюсь, вы продолжите делать это и в дальнейшем?
Аристократ коротко и почтительно, но вместе с тем без малейшего следа раболепства поклонился и заверил августейшую собеседницу:
– Приложу к этому все свои силы, Ваше императорское величество.
Предпочитавший до этого мгновения больше молчать или задавать короткие вопросы, император Всероссийский, царь Польский и великий князь Финляндский (и так далее и тому подобное – как раз на страницу убористого текста) переглянулся с супругой, после чего Дагмара направилась к дочкам, дабы вместе с ними полюбопытствовать содержимым коробки с грампластинками.
– Князь. Я благодарю вас за великолепную демонстрацию ваших…
Александр Третий покатал непривычное слово на языке, пробуя его словно глоток неизвестного доселе вина:
– Автомобилей. Какими вы видите перспективы подобных механизмов?
Рядом с массивной фигурой царя-миротворца его широкоплечий и подтянутый тезка смотрелся хрупким юношей.
– Весьма блестящими, Ваше императорское величество.
– Вот как? Тогда опишите своими словами все достоинства ваших, гм, самобеглых аппаратов.
– Слушаюсь, Ваше императорское…
– Можете именовать меня по-простому, государем.
– Слушаюсь. С вашего позволения, государь, я использую в качестве примера автомобиль «Дон» грузовой модели. Итак: данный образец собирается в условиях серийной выделки за один день. По вместительности и грузоподъемности он превосходит обычную телегу в два с половиной – три раза. Стоимость перевозок с его помощью дешевле примерно в четыре раза. При полном уровне топлива в баке он может доставить сто пудов груза за двести верст, выгрузить его там и вернуться – и все это в пределах одного дня.
По-прежнему внимательно вслушиваясь в четкие слова, хозяин Гатчинского дворца легким жестом пригласил оружейного магната следовать за собой в небольшой прогулке по дорожкам.
