РАССКАЗ 8
ШПОРЫ НА БОСУ НОГУ
И как в войну, мы продолжали
В жизнь играть…
О.Митяев
189.
Александр Розенбаум
Снег и метель вьюжат —
Дай мне тепла в стужу,
Дай быть тебе нужным
каждый час,
Дай мне тепла лета,
Дай мне чуть-чуть света,
Чтоб луч летал где-то
возле нас,
Дай мне чуть-чуть воли,
Тяжкой не дай доли,
Дай совладать с болью,
будь нежна,
И в грозовых бликах
Слышать не дай крика —
Знай, мы не как
никогда нужна!
Чтобы сутью трудный путь мой полон стал,
Чтоб июль настал в январе —
Засверкает в нём твоей любви кристалл,
Чтоб в огне его мне,
Чтоб в огне его мне
сгореть!
Дай уходить твёрдо,
Дай быть всегда гордым,
Чтоб в тишине мёртвой
не упасть,
Дай мне моё право
Быть до конца правым
И самого себя
не украсть,
Дай обрести веру
В то, что приду первым,
Рыси не дай мерной —
шпоры дай!
Бросить в лицо спеси
Главную дай песню
И в поднебесье
её сыграй!
Чтобы сутью трудный путь мой полон стал,
Чтоб июль настал в январе —
Засверкает в нём твоей любви кристалл,
Чтоб в огне его мне,
Чтоб в огне его мне
сгореть!
Дай выйти сквозь стену
Из пустоты плена
И над морской пеной
чайкой взмыть,
Дай мне упасть в волны
На острие молний,
Всё в этот миг вспомнить
и забыть,
Дай мне чуть-чуть воли,
Тяжкой не дай доли,
Дай совладать с болью,
будь нежна,
И в грозовых бликах
Слышать не дай крика —
Знай, ты мне как
никогда нужна!
Чтобы сутью трудный путь мой полон стал,
Чтоб июль настал в январе —
Засверкает в нём твоей любви кристалл,
Чтоб в огне его мне,
Чтоб в огне его мне
сгореть!
* * *
В горах в этот день ещё лежал снег, но ниже по склонам уже грохотали ручьи, подрывая и скатывая в реки валуны, неся песок, глину и гальку. И ветер был тёплым, совсем весенним.
Княгиня Юлия пришла с охраной из двух человек почти в последний момент — я задержался у могилы Ленки Рудь в роще за пещерой. Охрана осталась ниже по склону, а она подошла ко мне, по колено проваливаясь в рыхлый снег.
— Уходите? — спросила она. Я кивнул:
— Сергей пришёл неделю назад. Он разведал путь и осмотрелся там… Но, может быть, мы когда-нибудь вернёмся. Мир, в конце концов, круглый.
— Тут вы всегда желанные гости, — вежливо ответила Юлия. Но потом взяла меня за локоть тонкими сильными пальцами и заглянула прямо в глаза. — Я знаю таких, как ты, -
190.
тихо сказала она. — Ни я, ни Борислав, никто из наших не говорили никому из вас… У меня был брат-близнец, Йожо. Когда мы обосновывались тут пять лет назад, он не остался с нами. Он и ещё несколько человек… Они ушли на юг. А три года назад нам сообщили, что негры уничтожили отряд Йожо на Крите, у него уже был большой отряд… Мне было бы легче узнать, что он убит. Но его взяли в плен и сделали рабом, Олег… Да, иногда бывает и так, — кивнула она в ответ на мой недоумённый взгляд. — Ты ведь идёшь примерно в те места… — Юлия вновь, как тогда, при первой нашей встрече, беззащитным жестом прильнула щекой к вороту плаща. — Если вдруг случится так, что ты… я была бы благодарна за любую весть.
— Да, княгиня, — кивнул я. И вновь — тоже как тогда, только не становясь на колено — поднёс свои губы к её руке. — Я ничего не обещаю, но я сделаю всё, что могу. А сейчас мне пора идти.
Я не оглянулся, уходя. Здесь надо было прочно отвыкать оглядываться…
…Танюшка ждала меня там, где начинался спуск к морю. Стояла, прислонившись к белому стволу берёзы, в котором уже, наверное, начинали закипать соки, и издалека смотрела на меня. И этого взгляда было вполне достаточно, чтобы разом стереть все заботы и неприятности — как мокрой тряпкой с доски.
— Пойдём? — кивнула она мне, и рукоять корды качнулась над плечом, на котором лежал край мехового капюшона.
— Пойдём, — кивнул я в ту сторону, где наш уходящий во главе с Сергеем отряд превратился уже в цепочку тёмных силуэтов. Мы начали спускаться вниз. — Весна наступает, и мы пойдём навстречу ей — уже хорошо, а?
* * *
Дунай вскрылся где-то за день до нашего прихода. Присутствие Таньки удержало меня от матерных ругательств, но Сергей не был столь щепетилен и вызверился на Саню:
— Ну что, достукался?! Раньше надо было выходить, а ты всё ныл, блин, чего-то дожидаться призывал… Дождались! Что теперь — ждать, пока лёд сойдёт?!
— И подождём, — абсолютно невозмутимо отозвался Саня. — Куда лететь?
— Ах, куда лететь… — но между ними встал и распёр их в стороны Вадим.
Ругань руганью, а половодье нам и в самом деле отрезало путь вперёд. Снега в этих местах почти не осталось (разве что в низинах он лежал бело-чёрной пористой массой), мы шли по раскисшей земле, готовой проклюнуться сплошной щетиной травы. Над нами тянулись и тянулись на север бесконечные вопящие косяки птицы.
Сергей успокоился, напоследок нежно обложив Саню "саботажником". Плюнул и пошёл, подсел к своей Ленке, которая немедленно начала его утешать.
— Можно попробовать по льдинам, — сказал, подойдя ко мне, Арнис. Я даже не посмотрел на него:
— Бредишь…
— Думаешь, не перейду?
— Думаю, перейдёшь. А я не перейду. И ещё много кто не перейдёт… Нет, правда, задержались мы, — с досадой вырвалось у меня. Я повернулся и крикнул: — Разбиваем лагерь, чёрт с ним!..
…Если и есть на свете неудачное время для разбивки лагерей — это вот такая весна. Мы нашли место в роще недалеко от того места, где берег поднимался кручей — тут можно было не бояться внезапного разлива. Зато некуда было деваться ото всё ещё холодного весеннего ветерка. Впрочем, другим плюсом было наличие в рощах огромного количества смолья, жарко горевшего даже в сыром состоянии, и мы, не долго думая, запалили два линейных костра метров по десять длиной в десяти шагах друг от друга, между которыми и обосновались. Костры жрали гигантское число коряжин и сучьев, зато между ними было тепло и стало почти сухо.
191.
Я отправил несколько человек на охоту и объявил привал. Подобные мероприятия у нас уже неделю как начинались с сушки сапог и одежды. Занудное, но необходимое дело. Мне иногда становилось дурно при мысли, что мы могли полениться и не продубить кожу для одежды и снаряжения — что сейчас с нами было бы…
