Мы изрядно намерзлись и вваливаемся внутрь. Что можно сказать? Бывают и более непритязательные помещения. Но, тем не менее, внутри относительно тепло, хоть и не сказать, чтобы светло. Кабатчик, здоровенный заросший мужик, кланяясь, провожает нас к столу.
— Эй, хозяин!
— Чего изволите, господа?
— Господа изволят гулять! Подай нам выпить и закусить, да лошадкам нашим вели овса дать. — Командую пьяным голосом.
— Будет исполнено. — Гудит сочным басом кабатчик.
— Да девок кликни! — Подает голос Клим.
Лёлик и Болек в русском не сильны, но всем своим видом выражают одобрение.
— Ja ja, wodka, Huren!!!
Посетителей в заведении не много, но те, что есть, смотрят на нас не слишком дружелюбно. Мы усаживаемся за грязный стол. Совсем было собираюсь поднять хай, но половой уже вытирает столешницу тряпицей и стелет скатерть. На столе мигом появляется глиняный кувшин и миски с разной снедью. Я кидаю хозяину пару талеров, мол, сдачи не надо, гуляем!
Через полчаса в кабаке дым коромыслом. Откуда-то взялись местные музыканты: гусляр и гудошник, а также мальчишка с дудочкой — жалейкой. Гудошник, это человек играющий на гудке, своеобразном таком подобии скрипки только упирает он ее не в щеку, а в бок. Музыка получается совершенно варварской, но дамам нравится. Дамы заслуживают отдельного описания, четыре довольно дородные девки возраст которых определить достаточно сложно из-за косметики. Да-да, косметики. Лица покрыты толстым слоем румян, глаза подведены чем-то невообразимым. Зубы… зачернены, отчего смотреть на них откровенно страшно. Короче помните Глашеньку из фильма Морозко когда ее замуж пытались выдать? Вот что-то в этом роде. Девки поминутно визжат, пляшут и довольно таки профессионально хлещут спиртное. Не знаю, что нам подает хозяин, но принципиально пью только из своей фляжки. Хотя клофелин еще и не изобрели, но я верю в народную медицину и потому не рискую. Впрочем, пойло исправно уничтожают девицы и другие посетители, которых по моему требованию также угощают. Хуже всего, что местные служительницы Афродиты наметанным глазом сразу же определили во мне главного и вступили в бескомпромиссную борьбу за главный приз. Юного герцога всячески обхаживают, вертят перед ним задом и прочими прелестями не забывая при этом шипеть друг на друга что твои гадюки.
— Маланья, уймись, будешь на маво красавчика пялиться все бельма выцарапаю!
— Чавой-то он твой, когда купила? Да не грози мне, у самой зацепы востры!
— Не желают ли знатные господа баньку? — Высовывается кабатчик.
В других обстоятельствах я бы от баньки не отказался, но не теперь. Отрицательно помотав головой, показываю хозяину на пустой кувшин и кидаю еще талер. Тот понятливо кланяется и уходит, бормоча про себя что-то, про проклятых басурман не желающих мыться как все православные.
Наконец блудницы определяются, кому достанется неземное счастье в моем лице и самая дородная, чтобы не сказать, толстая тетка, усевшись рядом, трётся об меня с умильным видом. Нет, ребята, мне столько не выпить! И я довольно бесцеремонно отпихиваю ее и показываю пальцем на ее товарку. Сия девица более менее стройна и куда как больше отвечает моему понятию прекрасного. Да и держалась все это время почти скромно, особенно для представительницы ее профессии.
— Человек! — Пьяным голосом кричу я. — Есть ли отдельное помещение для знатного господина?
Помещение есть, и мое высочество с почестями ведут в опочивальню. Находится оное помещение в клетушке наверху куда мы, и идем по шаткой лестнице. Войдя в комнату, я на минутку застываю в раздумье. Денег я показал хозяину довольно, чтобы он клюнул. Времена сейчас лихие и даже если бы он не был связан с разбойниками, все равно искушение слишком велико. Но в том, что хозяин один из главных скупщиков краденого, да и сам не последний душегуб я уверен. Теперь надо дождаться, когда он начнет действовать, чтобы бить наверняка. Но вот что делать с девицей? По хорошему надо ей безо всяких искусов зажать рот и прирезать, дабы не подняла тревогу раньше времени. Вот ни разу не поверю, чтобы местные жрицы любви не были в доле с хозяином в благородном ремесле ножа и топора. Однако сердце еще не настолько огрубело в семнадцатом веке, чтобы вот так просто убить пусть падшую, но женщину. Так что очевидно, придется ее связать и заткнуть рот, возможно вырубив перед этим. Натянув на лицо пьяную улыбку, оборачиваюсь к сидящей на убогом ложе девушке и натыкаюсь на серьезные серые глаза.
— Беги добрый молодец, убьют тебя!
Вот тебе раз!
— Беги, точно тебе говорю, душегуб хозяин наш, беги, Христом-богом тебя прошу!
— Что-то не пойму я тебя красна девица, о чем ты толкуешь?
— Тать наш хозяин, разбойник! Убьет тебя, чтобы казну твою забрать и дружков твоих убьет. Беги, а? Спасайся!
— А ты как же? Поди, хозяин не похвалит тебя за таковую работу?
— Мне все одно, мочи нет блудом да душегубством жить!
— А что так резко невмоготу стало, али приглянулся?
— Смеешься. — Печально говорит девушка. — А что если и так?
За дверь тем временем слышно, что кто-то поднимается по отчаянно скрипящей лестнице. Похоже, хозяин решил, что пора. Ну и правильно, чего ждать-то? Прижимаю палец к губам и задуваю лучину. Комната погружается во мрак, лишь из небольшого оконца затянутого бычьим пузырем попадает не много света от идущей на убыль луны. Наклонившись к нежданной спасительнице шепчу ей:
— Красавица, ну ка поскрипи ложем, да стони послаще. Умеешь ведь, поди?
Девушка, не переча принимается за дело, и раздаются звуки, достаточно правдоподобно имитирующие занятие любовными утехами. Как в комнате не темно, но видно, что дверь тихонько отворяется и в проеме показывается звероподобная фигура кабатчика. На секунду замерев, разбойник неожиданно беззвучно двигается вперед и коротко размахнувшись, бьет чем-то тяжелым туда, где по его разумению должен находится незадачливый клиент. Тут же в его загривок прилетает удар яблока на рукояти допельфастера. Бью аккуратно, но сильно, ибо убивать сразу нельзя он мне еще должен все свои ухоронки с добром показать, но и борьба с этой помесью человека и гориллы в мои планы не входит. Впрочем, кажется, удар достиг цели, и незадачливый душегуб падает на пол. Наощупь нахожу его руки, и споро связав их, разжигаю огонь. Кабатчик слава тебе господи жив, хотя и нельзя сказать, чтобы здоров. А это что такое? Из ложа торчит настоящая боевая секира чудом не отхватившая ногу девицы. Похоже, сохранение жизни своей работнице не было в числе приоритетных задач, так что она вовремя решила выйти из преступного бизнеса. Однако дело еще не закончено, и я, приготовив пистолеты к стрельбе, пытаюсь потихоньку спустится. Внизу явно слышаться звуки борьбы, потом звучат выстрелы, и я спешу присоединиться к общему веселью. В большой комнате или зале полно каких-то прохиндеев с разнообразным оружием в руках. Недолго думая я прямо с лестницы разряжаю в них свои допельфастеры и с криком "слово и дело государево!" бегу обратно. Среди разбойников происходит замешательство и они не сразу пытаются преследовать меня, а когда они опомнившись начинают ломиться в дверь я лихорадочно перезаряжаю пистолеты. Дверь ходит ходуном от ударов, и девица начинает визжать.
