— Тихо ты! Нашла время, ей богу. — Пытаюсь успокоить.
Неожиданно в голову приходит очередная "светлая" мысль. Разжигаю лучину и внимательно смотрю на кабатчика. Он определенно пришел в себя и бешено сверкает глазами.
— Мил человек! — Обращаюсь к нему почти ласково. — Это там, не твои ли дружки ломятся? Так ты уж подал бы им голос что ли? Скажи, так, мол, и так, захватили тебя болезного и непременно живота лишат, коли они там ломиться не прекратят.
— Смеешься басурманин! — Злобно отвечает связанный. — Ничего, недолго осталось посмеись на последок!
Похоже, конструктивного разговора не получится. Ну и ладно, подхожу к двери, прогибающейся под бешеными ударами топора. Кое где от досок уже отлетает щепа, быстро прикладываю к одному из таких мест ствол пистолета и спускаю курок. Комнату заволакивает дымом, а снаружи слышится крик перемежаемый бранью и звук подающего тела.
— Свей! — Кричит мне кто-то из-за двери. — Не балуй, а то живого на ремни порежем!
— Понтуйся лошара! — Я от прилива адреналина перехожу на сленг будущего. — У меня тут ваш атаман-кабатчик, я его сейчас на изнанку выверну, а потом и вам всем глаза на жопу натяну!
Мои оппоненты если и не поняли дословно, то смысл уловили правильно, и удостоили меня порцией отборной ругани.
— Слышь, свей! Мы тут твоих дружков повязали, сейчас с них будем кожу сдирать!
Вот это откровенно хреново, хотя…
— Сдается мне брешешь ты как сивый мерин! Пусть голос подадут, тогда поговорим.
Этот момент тати не предусмотрели и снова разражаются ругательствами.
— Эй, лишенцы! Вас разве тятька с мамкой не учили, что сквернословить нехорошо?
Увлекшись переговорами с бандюками, я немного отвлекся от связанного кабатчика и едва не поплатился за это. Здоровенный бугай хотя и не смог разорвать путы, но каким-то немыслимым образом извернувшись, едва не сбивает меня с ног. Его затея удалась бы, но забившаяся в угол девушка неожиданно подскочила к нему и, схватив поставец с лучиной ударила супостата по голове. Комната погрузилась в темноту, но в этот момент раздался шум в низу. Похоже мои драгуны, которые должны были заранее окружить кабак и ворваться при первых выстрелах все же вышли из анабиоза. Раздались крики, шум сбегающих по лестнице ног, выстрелы. Наконец кто-то крикнул внизу:
— Ваше высочество, где вы?
Ух! Кажется и на этот раз пронесло.
Уйти не удалось никому, и тати стоят, понурив головы с самым кротким видом, на который способны. Я, осмотрев своих людей, остаюсь доволен. У Клима небольшой порез на руке, у Болеслава здоровенный синяк под глазом, пара драгун легко ранены, но в целом обошлось без потерь. Пока не заявились из разбойного приказа надо, как говорится, ковать железо не отходя от кассы.
Трое драгун с натугой прут с верха тело кабатчика. Опаньки, похоже, моя спасительница перестаралась, и допросить его не получится. Печально, впрочем, этот тать не единственный.
— Слушайте сюда, лишенцы! — Стараясь быть максимально убедительным, обращаюсь я к уцелевшим разбойникам. — Зато что вы на меня напали, я могу вас перевешать без суда и следствия, и мне за это ничего не будет. Но я движимый христианским состраданием не желаю лишних смертей, посему готов дать вам шанс на жизнь, а может и на свободу. Я знаю что вы тати и душегубы и прячете где-то здесь награбленное. Тот из вас кто выдаст мне это место, получит свободу, а если место будет не одно еще и награжу. Думайте, быстрее, а то я велю своим солдатам разнести здесь все по бревнышку и все одно найду.
Бандиты угрюмо молчат, возможно, и впрямь не знают. Это не есть хорошо, конечно можно сделать так как я сказал, но тогда в тайне все сохранить не получится.
— Господине. — Кто-то пытается привлечь мое внимание, о, да это моя спасительница. — Господине мой добрый, я видела тайный погреб, куда хозяин прятал награбленное!
Ну, золото, а не девка! Нет, не зря я ее выбрал. Однако, ее слышал не только я и одна из "ночных бабочек" с криком "молчи паскуда" кидается к ней с ножом. Впрочем, намерение ее остается неосуществленным, один из драгун делает взмах палашом и тело, разрубленное почти пополам, падает к нашим ногам. Ну, что тут поделаешь, кто к нам с мечом, тому мы этот меч и засунем… глубоко-глубоко!
* * *
Поутру из двора питейного заведения выехала пара возков доверху набитых конфискованным добром. Кладовые татей оказались довольно обширны. Были там и связки меха, и рулоны дорогой ткани и изрядный сундучок с монетами и ювелиркой, называемой здесь "узорочьем". Дорогое оружие, драгоценные оклады с икон и многое другое, что я не успел разглядеть в спешке.
— Что с татями делать? — Спросил меня Клим.
— А ты не знаешь? — Ответил я ему. — Сам понимаешь нельзя их отпускать.
Кабак как и положено подобному заведению на Руси стоял на отшибе, потому когда он занялся огнем окрестные жители не сразу это заметили. Пытавшихся тушить мои драгуны отгоняли плетями. Подъехавшему на коне в сопровождении ярыжек целовальнику Клим по моему приказу поведал: — "Дескать, мы по обыкновению охотились на татей, а они заперлись в корчме и так яростно отбивались, что ненароком сгорели". Тот помялся, но возражать не посмел, и мы отправились домой.
Явившись в занимаемый мною терем, я первым делом решил отправиться в баню. Чем мне нравилась жизнь в Новгороде, так это баней. Не то чтобы в Европе были трудности с помывкой. Напротив, в каждом приличном постоялом дворе была большая лохань, где путешественник мог смыть с себя дорожную грязь, а в Швеции и вовсе бань, точнее, саун ничуть не меньше чем в покинутой мной реальности, но все не то. Нигде вас не попарят так веником, не напоят душистым квасом как у нас. У нас? Ну, да, у нас.
Плеснув ковш кваса на каменку, я растянулся на полке. Неожиданно накатила усталость, видимо схлынул адреналин. Банщик запаздывал и я чуть не уснул, когда моей спины коснулся веник. Эх, хорошо! Казалось, с каждым ударом из тела уходила немочь и кусками отваливалась грязь и кровь. Переворачиваюсь на бок и от неожиданности едва не падаю с полки. Оказывается парит меня не старик банщик, а давешняя спасительница которую я увез из кабака вместе с прочим добром. Ошалелыми глазами смотрю на совершенно обнаженную девицу и не нахожу ничего лучшего как спросить.
— Ты чего это?
— Так, парю… веником!
— Да чую что не оглоблей, ты хоть бы рубаху не снимала.
— Так и ты господине, вроде без штанов. К тому же рубаха у меня одна осталась, не дали твои вои собраться.
— Ты, это, я женат, вообще-то!
— Так и я не сватаюсь вроде, а парю… веником!
Что-то я туплю, блин! Господи, на все твоя воля… но я ведь не железный!
