– Вот так-то, сынок… А ты – «вычислить», «подсчитать»… Отроков вон своих исчисляй, а с женским родом… – Анна ехидно покосилась на сына, – неужто Юлька еще не отучила тебя от этих вычислений?
– Кхе!
– Вот-вот, именно что «кхе!».
Вопреки ожиданиям Анны, разговор на этом не закончился. Мишка немного подумал, пробормотал как бы про себя: «Невидимые бабьи войны», – а потом уверенно сказал в полный голос:
– Тогда тем более всех их разводить надо.
– Как это – разводить?
– Ну, матушка… вот есть у нас в Ратном четыре колодца. Мало кто из баб от одного к другому перебегает, около каждого свое толковище. Там и сплетничают, и ругаются, и… в общем, все то, о чем ты сейчас говорила. А теперь представь себе, что колодец только один, а значит, и толпа около него одна, но вчетверо больше. И что, более мирной она будет, более спокойной? Или наоборот – до драния за волосья и махания коромыслами чаще доходить станет?
– Да, – Анна уже поняла, что хочет сказать сын, – пожалуй, что и чаще.
– Ну так давай этот наш клубок змеиный в четыре места разгоним: часть в Ратном оставим, в Старые и Новые Выселки, да сюда в крепость. А вот кого куда – тут женский глаз вернее будет. Это уж ты сама, матушка, командуй.
– Пожалуй… тем более, что мне здесь, в крепости, работницы не помешают, для всех дело найдется, и на дурь меньше времени останется. С Веей поговорю, она их всех знает, подскажет, какая на что годна. А там, глядишь, и для молодых вдов мужья найдутся.
– Ну, ты, матушка, и прозреваешь! Мне и в голову не пришло.
«Эх, сынок, не знаешь ты, сколько в бабе злости прибавляется, если в ее избе мужским духом не пахнет».
Не успела Анна додумать эту мысль, как чуть не вздрогнула от Мишкиных слов:
– Да уж, если замуж их выдать, сразу угомонятся!
«Тьфу ты, прости, Господи! Да что ж это такое – мысли он читает, что ли?»
– Ну, значит, так и порешили, – Мишка хлопнул себя ладонями по коленям. – А с Демьяном… Тут, боюсь, так просто не решишь. Если он уже сейчас умудрился на отца кинуться… и это еще дед не знает… Но как мать не защитить? Тут нам всем, матушка, потрудиться придется. Ты Алексея попросила бы… хотя у него с Лавром отношения тоже еще те… Нет, сразу не решишь, думать надо. На крайний случай, отведу я его к Нинее…
– Нет! Только не это! – Анна сама удивилась своей горячности. – Нельзя, грех это.
– Да что ты, матушка, я уже кого только к ней не таскал, и до сих пор одна лишь польза была. Впрочем, если ты против…
– Да, против! И сам к ней пореже таскайся!
– Погоди, матушка, но Красава-то Саввушку лечит, и ты вроде не противишься. Да и Роська… уж как над ним Нинея потрудилась, а все равно прозвище «святоша» заработал. Какой же тут грех? В конце концов, она же и меня спасла!
– Не спорю, сынок, но какова за все это плата? И достанет ли расплатиться?
– Ну, я не знаю, как-то ты уж слишком… – вроде бы растерянно ответил Мишка, а потом добавил одну из своих любимых присказок: – Ну так и мы тоже не в дровах найденные. Управимся.
«Ну, ничего не боится. И не скажешь ведь, что детская глупость, от неразумения. Ведь и правда, ни Нинея, ни Настена его заворожить не могут. И все-таки, неужто опять к Аристарху за помощью обращаться придется? Уж лучше к нему, чем к Нинее…»
Чтобы закончить ставший вконец неприятным разговор, Анна тяжело вздохнула, прикрыла глаза и проговорила:
– Что-то и впрямь я устала, Мишаня. Давай все остальное завтра обговорим.
И снова сын не подчинился – не захотел уходить, а настойчиво продолжил:
– Погоди, матушка. Прости, понимаю я, что тебе отдохнуть надобно, но еще чуть-чуть совсем. Ты еще не знаешь, а у девиц, которые в телеге Ильи ехали, по дороге урок интересный был. Интересный и необычный. Ты обратила внимание, что Анька в крепость какая-то задумчивая приехала?
– Да, заметила. А что за урок-то?
– Ну, в подробностях я не знаю. Отроки-то часть разговора не слышали, часть не поняли, а остальное переврали, но по их рассказам выходит, что Илья девиц обучал, как мужей обольщать и самим от мужского обольщения оберегаться.
– Девиц? Обольщать? – Анна возмущенно всплеснула руками. – Еще и при отроках! Да он в своем уме, осел иерихонский?!
– Да не волнуйся ты так, матушка! Я же говорю: чего-то не поняли, а чего-то переврали. Мальчишки же, чего ты хочешь? Что они в этом понимают?
«А ты-то что в этом понимаешь? Господи, Пресвятая Богородица, наставь и вразуми… опять ведь, как умудренный старец…»
– Я так думаю, – продолжал Мишка, не замечая материнского смятения, – что девицы по дороге принялись обсуждать то, что Просдока у церкви учинила, наверняка всякую чушь несли. Тоже ведь, «ума – лопата», а Илья и встрял с какой-нибудь своей байкой. Но со слов отроков, я не понял, что точно там было. Вот и подумал, что тебе с этим, не откладывая, разобраться надо, по горячим следам.
– Верно, сынок, молодец. Ну, я с ними разберусь… и с Ильей тоже!
– Погоди, погоди! Да что ж ты так… Может, и не было там ничего такого… непотребного. И вот еще у меня какая мысль появилась…
– Мишаня! – Анна строго взглянула на сына. – Придержи-ка мысли свои, а то от них, бывает, не знаешь, куда и деваться.
– Да ничего такого, матушка! Просто, как ты рассказала про невидимые бабьи войны, я сразу и подумал: а ведь и этому наших девиц тоже поучить неплохо бы. Мы же их замуж отдавать собираемся не просто в другую семью – в чужой город, в столицу! Там все непривычно, непонятно, а тут еще и новое окружение. Неизвестно, какие им свекрови попадутся, какие еще женщины в семье будут. Тебе-то, тоже, наверное, в Ратном по первости нелегко пришлось… А если бы тебя заранее всем этим делам поучили?
Анна даже руки расслабленно на колени уронила.
«Ну, вот кто еще из мужей хотя бы мимоходом о таком задумывается? А этот не просто думает, а вслух говорит, да еще и средство для облегчения измышляет. Неужто все-таки и впрямь в нем кто-то из пращуров пробудился? Или это Нинея его так?»
– Матушка, ты чего? – снова обеспокоился Мишка. – Нехорошо тебе? Или я чего-то не так сказал?
– Да нет, сынок, все верно. Сказала же: притомилась я сегодня. Ничего, ты говори, говори, я слушаю.
– Так вроде бы и все уже… – Мишка продолжал внимательно и встревоженно вглядываться в лицо матери. – Просто Арина тоже в той телеге с Ильей ехала, так ты ее и порасспросила бы. Она же у нас чудесница…
– Чудесница? Это как же?
– Ну, помнишь, матушка, я отрокам недавно сказку рассказывал, про аленький цветочек, краше которого нет на всем белом свете?
– Помню… и что?
– Так там же все, как у нас – купеческая дочь чудище ужасное расколдовала!
