Из люка, ведущего в трюм, высунулась растрёпанная Лушка, призывно замахала рукой:
– Александр Данилович! Вас Александра Ивановна кличут! Там раненый адмирал Лаудруп пришли в сознание!
Санька встретила его у плотно прикрытой двери каюты, сделав строгие глаза, зашептала, предвосхищая вопросы:
– Извини, но пока ничего не могу сказать о состоянии Людвига. Всё бы и ничего, если бы не эта подлая стрела в его левом плече… Наконечник стрелы я уже извлекла из раны, но, возможно, началось заражение. Рука и плечо адмирала как-то странно и очень нехорошо опухли… Этот знаменитый голландец, который Абель Тасман, писал в своих мемуарах, что подлые маори имеют одну (из череды многих) нехорошую привычку – смазывать наконечники стрел, выпускаемых из луков, разными растительными ядами или загнившей и перебродившей кровью убитых на охоте птиц. Так что, милый, сам понимаешь… Я рану тщательно промыла разными настойками, наложила на неё специальную целебную мазь, но обещать ничего не могу. Надо немного подождать, хотя бы до вечера… Всё, иди и не трать время на дурацкие вопросы. Лаудруп в любой момент может снова потерять сознание. Я в раненого адмирала – для поднятия бодрости духа и организма – влила с полпинты ямайского рома, так что, Людвиг держится пока. Но ты поторопись, если хочешь услышать от него что-нибудь дельное и полезное…
Абсолютно белое лицо Лаудрупа заметно похудело и осунулось, нос слегка заострился, а два старых шрама на щеке – некогда светло-розовые – неожиданно приобрели тёмно-фиолетовый цвет.
– Данилыч, спасибо тебе, что пришёл! – лихорадочно и болезненно блестя хмельными глазами, зачастил датчанин, наполняя пространство каюты ромовыми парами. – Не перебивай меня, друг! Прошу, не перебивай! Только головой кивай, или – там – мотай… Вы же только поздним вечером отправитесь спасать моих Гертруду и Томаса? С тобой Иван Ухов пойдёт? Прихватите с собой ещё парочку надёжных людей… Правильно, молодцы! Данилыч! Эти поганые дикари очень боятся звуков ружейных выстрелов… Но мы начали стрелять, только когда они были уже на корабле… Схватка началась, а при виде крови и чувство страха, как известно, притупляется… Эх, если бы раньше на пару-тройку минут! Если бы ещё и из пушек пальнуть пару раз… Но, не успели. Незаметно они, уроды татуированные, подошли к «Луизе», слишком поздно мы заметили пироги… Почти все наши погибли. Я видел, как их туземный вождь – морда страшная – жадно, давясь от удовольствия, пил кровь прямо из прокушенного горла ещё живого Фруде Шлиппенбаха.… Только двух раненых матросов да Гертруду с Томасом они живыми загрузили в пирогу… Потом подошли дополнительные длинные лодки, которые и забрали с собой все трупы… А теперь, мой друг, самое главное. У дикарей, очень похоже, нынче намечается какой-то большой праздник. Разодетыми они были – как последние клоуны из бродячего датского цирка… Все – в длинных и разноцветных перьях… Потом, когда уже отплывали к берегу, туземцы – все до одного, по знаку гадостного вождя – воздели руки к небу и минут пять-шесть что-то громко и слаженно выкрикивали хором. Видимо, благодарили своих кровавых и жестоких Богов за такой бесценный подарок… Сволочи! И дикари эти кровожадные, и Боги их поганые! Главное, Данилыч, у них какой-то праздник сегодня! Наверняка, расслабятся… Данилыч, они выстрелов бояться! Вы их – гранатами, гранатами, гранатами…
В обеденное время на борт «Артура» поднялись шкипер Емельян Тихий и подполковник Ванька Ухов-Безухов.
– Господин командор, на борт «Артура» за два рейса доставлено восемьсот литров речной воды, – чётко и спокойно доложил Тихий. – Водица просто отличная – прозрачная, горная, хрустальная… Никаких нападений на нас не отмечалось. Коварного неприятеля и, даже, его следов не наблюдали. На пологую речную косу из зарослей выходили очень большие птицы – размером с хорошего барана. Но, помня о ваших строгих инструкциях, охотой мы не занимались и на берег не сходили.
– На «Буйвол» пока доставлено только около четырехсот литров свежей воды, – подключился к докладу Ухов. – Мы гораздо позже подключились, не сообразили сразу, виноваты. Зато, мои ребята наловили три десятка великолепных угрей. Ничуть не хуже наших, балтийских! Естественно, делимся с вами по-честному…
– Отставить! – устало махнул рукой Егор. – Не до того нам сейчас.
Он коротко рассказал соратникам, чьи лица тут же стали скорбными и суровыми – словно бы высеченными из камня – о страшной судьбе «Луизы», её команды и пассажиров. В конце рассказа Егор, не дожидаясь полагающихся по такому случаю эмоциональных восклицаний – в виде охов, ахов, зубовного скрежета, яростных проклятий и скупых матерных тирад – отдал соответствующие приказы:
– Подполковник Ухов! Предлагаю – незамедлительно проследовать на «Буйвол» и облачиться в одежду, соответствующую предстоящей ночной вылазке. Надеюсь, тебе не надо объяснять, в чём заключаются её цели и задачи? Далее, возьмёшь с собой Антипа Ерохина. Но только в том случае, если означенный Ерохин сознательно надумает принять участие в данном опасном деле. Подчёркиваю, только – если сознательно! Ну, и прихватишь с собой всё необходимое: ножи, метательные звёздочки, прочее – на твоё усмотрение. Ручные гранаты с собой не тащи, здесь их хватает… Всё ясно? Тогда – вперёд! Форверст! Шкипер Тихий! На сегодня дальнейшие мероприятия по пополнению запасов питьевой воды отменяются. Команде и тебе лично – отдыхать! Более того, спать! Возможно, нам всем предстоит бессонная ночь… Да, шкипер, ты извини, но… В твоей каюте мы разместили раненного адмирала Лаудрупа…
– Ничего страшного! – заверил Емельян. – Я у матросов устроюсь, не впервой. Сам в молодости несколько лет проходил простым матросом, так что – с понятием… А вещички мои где? Понял, заберу…
«Ох, уж, эта Александра Ивановна, затейница синеглазая! – недовольно заворчал внутренний голос. – «Вечно она что-нибудь учудит, а тебе, Егор Петрович, отдувайся и извиняйся… Подкаблучник ты, братец, ей-ей! Матёрый такой подкаблучник, махровый, я бы сказал…».
Приближался короткий южный вечер, до начала спасательной операции оставалось немногим больше часа, к борту «Артура» ходко приближалась лодка, в которой находились Ухов, Ерохин и четверо гребцов.
Егор – в полном одиночестве – стоял на носу фрегата и мысленно прокручивал в уме всякие и разные соображения, относящиеся к предстоящему ночному рейду: – «Вообще-то, всё это – полное и откровеннейшее безумие! Причём, с самыми минимальными шансами на успешное завершение… Абсолютно незнакомая и непредсказуемая страна, противник – местные свирепые жители, знающие каждую тропинку и каждую ложбинку. Это, так сказать, в пассиве… А что у нас, как принято говорить, в активе? Во-первых, как следует из школьного учебника по географии за восьмой класс средней школы, который приходилось читать в далёком Будущем, в Новой Зеландии начала восемнадцатого века не было никаких ядовитых гадов и каких-либо хищных животных (последних европейцы завезли гораздо позже). Уже, честное слово, неплохо! Во-вторых, раз здесь нет хищных животных, значит, у маори нет и приручённых сторожевых собак. Что просто отлично! В-третьих, Лаудруп говорил, что у дикарей намечается какой-то большой праздник, следовательно, и бдительность противника будет уже не та, что в будни… Но, ведь, что-то ещё есть… Точно, есть! Вот, и мудрый внутренний голос того же мнения… Только – что конкретно?».
