задать только один.
И снова повисла пауза. Вдали послышался рык леопарда.
– Мы не возвращаемся, – сказал Фогг. – Пари никто не отменял.
– А тот опасный человек, про которого вы говорили?
– Именно его я поручил вам искать на «Монголии». И у меня больше не осталось часов.
Паспарту хотелось задать Фоггу еще много вопросов, но он не стал этого делать, так как Фогг своим тоном ясно дал ему понять, что разговор окончен.
Вернувшись к бунгало, они нашли парса крепко спящим под деревом, а сэр Фрэнсис лежал в той же позе, в какой они его оставили. Путешественники отвели Киуни обратно под дерево, где слон в полудреме принялся обрывать ветви и засовывать их в рот. Фогг и Паспарту тихонько пробрались в бунгало, улеглись и вскоре в самом деле уснули.
Через два часа их разбудил парс. Мистер Фогг спросил его, не устал ли он бодрствовать всю ночь. Парс ответил, что совсем не чувствует себя утомленным. Он может пройти несколько дней подряд без сна и отдыха. Мистер Фогг, разумеется, ничего на это не ответил.
В шесть утра двое отдохнувших и двое уставших мужчин забрались на слона. Киуни, несмотря на отсутствие нормального сна и еды, кажется, обладал неисчерпаемым запасом сил. Он шел почти так же быстро, как и днем ранее. Однако проводник заметил, что слон шарахался от каждого шороха кустов и появления животных. Они сделали получасовую остановку, чтобы Киуни смог немного перекусить и успокоить урчание в животе.
Они миновали последние отроги горного хребта Виндхья и к полудню подошли к деревне у реки Кен – одного из притоков великого Ганга. Махаут старался объезжать поселения из соображений безопасности. В глубине души Фогг был с ним согласен. Люди убитого раджи наверняка уже разыскивали их. И не было никакого смысла тревожить парса и генерала рассказом о событиях прошлой ночи, которому они не поверили бы в любом случае.
Когда до Аллахабада оставалось всего двенадцать миль, они остановились в тени бананов, чтобы перевести дух и дать отдых Киуни. Примерно в два часа они снова углубились в густые джунгли. Паспарту радовался тому, что они надежно укрылись среди деревьев, но близость столицы Бунделькханда вселяла в него тревогу. Два часа спустя они все еще пробирались через лесную чащу, однако парс сказал, что скоро выйдут из джунглей. Паспарту собирался спросить его, что он вкладывал в понятие «скоро», когда слон внезапно остановился.
– Что еще, черт возьми, стряслось? – спросил сэр Фрэнсис, выглядывая из своего хаудаха.
– Я не знаю, сэр, – ответил парс.
Они услышали множество голосов людей, которые шли через джунгли. Несколько минут спустя путешественники смогли различать уже не только голоса, но и звуки музыкальных инструментов из меди и дерева. Парс спустился, привязал Киуни к дереву и исчез за кустами. Вскоре он вернулся.
– Сюда направляется процессия браминов. Мы должны спрятаться.
Он отвязал веревку от дерева и увел слона вместе с его наездниками сквозь зеленые заросли. Трое мужчин, сидевших на спине Киуни, могли наблюдать сквозь листву за процессией. Впереди шествовали жрецы, за ними – мужчины, женщины и дети. Толпа повторяла печальные песнопения, время от времени заглушавшиеся ударами тамбуринов, грохотом тарелок и жалобным завыванием дудок, а также бренчанием различных струнных инструментов. За толпой следовала колесница на высоких колесах, запряженная четырьмя зебу.
Сэр Фрэнсис, увидев на повозке ужасного вида статую, прошептал остальным:
– Это Кали – богиня любви и смерти.
– Смерти – возможно, – сказал Паспарту. – Но любви? Эта старая карга? Никогда!
Парс жестом велел им замолчать.
Вокруг статуи богини неистово танцевали и царапали себя ножами голые старые факиры с длинными бородами.
За ними шло еще несколько браминов. Они вели под руки молодую женщину, которая, судя по всему, не имела никакого желание участвовать в этой процессии. Несмотря на отрешенный вид и неуверенную поступь, она выглядела красивой. Черноволосая и кареглазая, она обладала очень светлой кожей, чем походила на жительницу Йоркшира. На ней была шитая золотом туника, а тонкое покрывало обрисовывало очертания ее прекрасной фигурки. Массивные браслеты, кольца и серьги украшали разнообразные драгоценные камни.
За ней следовали мужчины, которые, вероятно, следили за тем, чтобы она не убежала. За поясами у них виднелись сабли и длинные, богато декорированные пистолеты. Четверо из них несли носилки, на которых лежало тело мужчины в дорогих одеждах.
Фогг ничего не сказал. Паспарту с изумлением присвистнул. На носилках лежал труп раджи Бунделькханда.
За покойником шли музыканты и пританцовывавшие окровавленные факиры.
Сэр Фрэнсис с грустью заметил:
– Это сати.
Когда процессия скрылась из виду, Фогг уточнил:
– Что такое сати?
Довольно странно, что Фогг, обладавший столь обширными знаниями, задал этот вопрос. Возможно, Верн вставил этот вопрос, чтобы дать сэру Фрэнсису возможность объяснить все читателям.
– Сати – добровольная человеческая жертва. Женщину, которую вы только что видели, завтра на рассвете сожгут.
– Что за мерзавцы! – воскликнул Паспарту.
– А мертвец? – спросил мистер Фогг.
– Это ее муж, независимый раджа Бунделькханда.
– Как случилось, что этот варварский обычай до сих пор существует в Индии? – бесстрастным тоном спросил Фогг. – Почему мы не искоренили его?
– В большей части Индии он искоренен. Но в диких местностях, особенно в Бунделькханде мы не имеем никакой власти. На севере, в горах Виндхья постоянно творятся бесчинства и убийства.
– Несчастная! – сказал Паспарту. – Ее сожгут заживо.
Сэр Фрэнсис объяснил, что если вдова отказывалась принести себя в жертву, то родственники и все, кого она знала, стали бы относиться к ней с презрением за то, что она не захотела превратиться в пепел вместе со своим мужем. Ей пришлось бы обрить голову и питаться самой скудной едой. Это было еще страшнее, чем стать парией, ведь парии могли общаться хотя бы с себе подобными. В конце концов такая женщина умирала от позора и разбитого сердца.
Сэр Фрэнсис не знал, что в случае с этой несчастной женщиной все обстояло иначе. Если бы только ей удалось убежать из Бунделькханда, она отправилась бы жить к своим родственникам в далекий Бомбей. Они были парсами и не следовали обычаю сати. Эта секта брала свое начало от персидских огнепоклонников, чьим пророком был Заратустра, а их обычаи отличались от тех, что были приняты у индуистов, так же сильно, как обычаи иудеев отличались от их соседей язычников.
Парс выразил свое несогласие с сэром Фрэнсисом.
– Жертва не добровольная, – сказал он.
– Откуда вы знаете?
– Об этой истории знает весь Бунделькханд.
Это заявление – еще одна из многочисленных загадок романа «Вокруг света за
