Был ли убит немецкий офицер или только ранен — остается загадкой… потому что в этот миг в оставшийся открытым люк влетает ручная граната. Грохнул взрыв — и машина окутывается густым дымом.[127]
Оставшиеся без пехотного прикрытия штурмовые орудия отползают назад. Это можно было бы считать передышкой, если бы не продолжающийся методичный расстрел позиций воинов в запыленных зеленых фуражках.
Внезапно орудийные выстрелы стихают… На Пограничном воцаряется тишина, нарушаемая только треском пожаров и плеском волн Буга за спиной.
Раздается нечеловечески громкий, металлический ГОЛОС:
— Товарищи! Осажденные в Крепости Брест-Литовска! Внимание, внимание! Немецкое командование в последний раз обращается к вам и призывает, чтобы вы безоговорочно сдались! Ваше положение безнадежно. Не проливайте бесполезно вашу кровь, мы осадили вас, и выход из осады невозможен. Ваши войска в спешке отходят, несколько воинских частей убегают. К вам на помощь никто не придет. Товарищи! Сегодня, 24 июня 1941 года, установленное время начала бомбардировки — 11 часов. Все же по причинам человечности немецкое командование отложило бомбардировку до 14 часов, чтобы спасти вашу жизнь и однажды возвратить вас вашим семьям и вашей родине целыми и невредимыми. Товарищи, командиры, комиссары и бойцы! Вы дрались почетно, в соответствии с этим будут обращаться с вами. Вам дается время — четыре часа на размышление. Если в 14 часов вы не сдадитесь, ваша судьба будет решена. Красные воины! Посылайте парламентеров! Кладите оружие, дальнейшее сопротивление и кровопролитие бесцельно! Проявите сочувствие к вам самим и вашим семьям!
Матевосян, сипя простреленными легкими, поминутно выплевывая кровь, прохрипел прямо в ухо оглушенному близким разрывом Кижеватову:
— Может, отступим в Цитадель? Здесь нам не удержаться…
— Ну, куда я отсюда пойду… — устало ответил Кижеватов. — Это МОЯ земля, это МОЯ застава. А вот раненых вынести обязательно надо…[128]
24 июня 1941 года. 11 часов 00 минут.
Город Молодечно. Севернее Минска, на полпути к границе между БССР и Литовской ССР. Земля. Небо
— Мне придется за это расплачиваться головой… — Командир 5-й танковой дивизии Северо-Западного фронта полковник Ф. Ф. Федоров тяжело сглотнул, будто в горле у него застрял крутой комок.
— Ну, ну, полковник, возьмите себя в руки! — ободряюще потрепал его по плечу Командарм-13 Западного фронта, генерал-лейтенант П. М. Филатов. — Доложите по порядку.
Федоров, собравшись в кулак, подтянулся, выпрямился и спокойно, четко, громким командным голосом стал говорить (только глаза продолжали блестеть сухим, лихорадочным блеском безумия):
— Докладываю. Переправившись через Неман по не поврежденному ПО МОЕЙ вине мосту в 10 километрах южнее Вильно, немецкие мотомехчасти утром 23 июня сего года, обойдя город с Юга, смогли захватить восточные пригороды. В 5 часов утра 24 июня мотоциклисты противника ворвались на виленский аэродром, захватив на нем около полусотни готовых к вылету самолетов наших ВВС. Около 6 часов утра немецкие части вступили в Вильно. По сообщениям наших частей, прорывавшихся с боями из города, Вильно был украшен флагами бывшей буржуазной Литвы. В спину нашим уходящим бойцам велась стрельба с чердаков и из подвалов. Как доложили вышедшие из города бойцы и командиры, они видели повешенных на балконных решетках и фонарях мужчин и женщин в штатской одежде.
— И кто же это творил? — удивился командарм.
— Литовцы, — устало вздохнул Федоров. — И это не самое страшное… 5-я стрелковая дивизия имени Чехословацкого пролетариата, отступая от границы, пробивалась через Каунас вообще с артиллерийским огнем. Притом что тогда немцев в Каунасе вообще не было!
Филатов нервно побарабанил пальцами по столу.
— Это литовцы! — продолжил Федоров. — Они подняли открытый мятеж! Причем с советскими войсками или частями НКВД в открытый бой не вступали. Зато убивали безоружных обозников, тыловиков, медиков… А уж что с советскими людьми творили… Я сам видел коммунистов, привязанных к доскам и перепиленных заживо двуручной пилой…[129]
— Дальше! — нервно сказал Филатов.
— Части дивизии вступили в бой в районе станции Рудишкес, на магистрали Гродно — Вильно. В течение одного дня наши потери составили убитыми и ранеными до 70 % личного состава, до 150 танков и бронемашин, 15 орудий и более 50 % автотракторной техники… — На Федорова было страшно смотреть — так согнуло полковника чувство вины. — Потери противника около 300 танков. Но наши снаряды слишком слабы — они выводят немецкие машины из строя лишь временно. Поскольку поле боя осталось за противником, можно ожидать, что большая часть этих танков будет немцами восстановлена. В настоящее время боевой состав дивизии — 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий… обоз переполнен ранеными…
— Как же вас так?
— Пикировщики… вчера насчитали 13 налетов, с участием до 70 машин. Массированно применяют, гады. Под Вильно я поставил на прямую наводку всю артиллерию, в том числе из 5-го ГАП, 615-й корпусной полк, зенитную из 12-й зенитной бригады ПВО. Отлично работали гаубичники! Заставили немцев развернуться в боевой порядок, а там их достали уже зенитчики. Все подступы к Вильно со стороны Алитса были усыпаны немецкими трупами. Огнем руководил лично начальник артиллерии полковник Артамонов… жалко мужика, погиб в бою. Стреляли, пока были снаряды. Потом сняли замки и отступили… Орудия пришлось оставить. Все орудия…
— Нет! Не все оставили… — выглянув в окна, сказал Филатов.
За окном прогрохотал одинокий тягач СТЗ-5, волочащий на буксире гаубицу.
— Ребятки, откуда вы? — прокричал Федоров, выскочив на дорогу.
— Мы — пятый гаубичный! — донеслось с иссеченного пулями и осколками трактора.
Да, это отходил артполк. Слив горючее по каплям, несколько отважных артиллеристов сумели вытащить из окружения пусть хоть одно, но исправное боевое орудие.[130]
Эх, товарищи артиллеристы… не читали вы Марка Солонина — ведь вам надо было поскорее побросать оружие и бежать в тыл… А вы спасаете не себя, а доверенную Родиной гаубицу.
Как тот неизвестный башенный стрелок из вашей же 5-й танковой, который, еле передвигая ноги, упорно шел с танковым пулеметом на плече… И который рассказал, что дивизия геройски дралась, пока было горючее и снаряды. А потом экипаж зажег танк, сняв с него оставшийся без патронов пулемет… И который сначала попросил водички, а потом патронов… Тоже, видимо, Солонина не читал…
