Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант

– Волков, командир 24-го танкового полка.

– Я вас прошу, товарищ Волков, передайте этому товарищу свои шпалы, у меня под руками нету, а взамен, когда найдете, приколите себе четыре. Комкор приказ подпишет, а я завизирую. Имею право. Согласны, товарищ Рябышев? Достоин товарищ Волков нового звания и должности командира ударного передового отряда?

Из истории Шульгин знал, что в реальности подполковник Волков проявил себя в последующих боях очень хорошо, сумел выйти на коммуникации противника и уничтожить танковый полк и тыловые подразделения 11-й танковой дивизии немцев. Но вскоре героически погиб, к сожалению.

Генерал-лейтенант, за пять дней настолько замотанный, что в идиотской ситуации с озверевшим коркомиссаром не догадался молча выстрелить ему в затылок, а затем списать эту потерю на «обстоятельства», кивнул. Больше всего ему хотелось спать.

Сержант, порученец Шульгина, неторопливо прикрепил на петлицы бывшего корпусного комиссара три шпалы. На пять ступенек вниз опустил Сашка амбициозного чиновника. Но ведь не расстрел и не самоубийство.

– Запомни, Вашугин. Дураком быть – право каждого, но нельзя этим правом злоупотреблять. Я только что спас тебя от паскуднейшей ошибки в твоей жизни. Если ты уверен в правильности того приказа, который заставлял выполнять знающих дело командиров, то вперед! Товарищ Рябышев, назначаю старшего батальонного комиссара заместителем командира передового отряда. Как ты распинался здесь – к вечеру взять Дубно? Вот и бери…

Шульгин никогда не был злым человеком. Просто при встрече с хамами, подлыми дураками или откровенной сволочью у него срывало стопора, как говорил Воронцов. И тогда он поступал не всегда по-христиански.

Раскрыл коробку папирос, протянул всем, кто находился рядом: Попелю, Рябышеву, Вашугину тоже и ставшему полковником Волкову. Спичку поднес сержант из-за спины.

После глубокой затяжки сказал Рябышеву:

– Исполнит отряд свою задачу, она, кстати, смысл имеет, возьмет Дубно, обрежет немцам коммуникацию – отдайте Вашугину ромбы. Пусть делает с ними, что хочет. Не вернется из боя – доложите, что пал смертью храбрых. Перебежит к немцам – тоже доложите, как есть. Выбор за тобой, товарищ Вашугин…

Шульгин большим пальцем указал за спину, на бесстрастных, как члены хора в античной трагедии, сержантов.

Кто думает, что подобные сцены даются легко, сильно ошибается. Нервы горят не слабее, чем в бою.

А что же тогда сказать о Попеле и Рябышеве? Сашке – эмоциональный всплеск, а людям сорок первого года – едва не снесший головы взмах крыла бессмысленной и унизительной смерти. От руки представителя той самой власти и партии, которым они беззаветно отдались двадцать лет назад.

Да, следует позаботиться еще о других представителях фронта. Большие люди – прокурор в чине бригвоенюриста, председатель трибунала – тоже. И свита от лейтенантов до майоров. Целый взвод набирается. Берестин когда-то повеселился, поставив на место всего лишь одного капитана ГБ, а тут сколько подходящей публики.

– Этих – тоже в строй. До тех пор, пока обстановка не нормализуется. Вы хотите что-нибудь возразить, товарищ? – заметил он негодующий жест бритоголового прокурора.

– Да, хочу! Невзирая на ваши полномочия. Прокурорский надзор и судебные органы…

– А ты бы лучше заткнулся. – Грубить в этой ситуации Сашке просто нравилось. Разрядка как-никак. – Какой на хрен ты надзор, если при тебе какой-то придурок собирается ставить к стенке заслуженного генерала? Ты обвинение рассмотрел в установленном порядке, заслушал свидетелей, приказы изучил и сопоставил? В трибунал дело передал, командующему фронтом доложил? Что-то я такого не заметил. Стоял, сволочь, и кивал…

Ромбик в петлице у прокурора, три у Шульгина, и грозная эмблема на рукаве, и напор, и расстегнутая кобура…

– Вашугин тебе был выше закона? Его приказы выполнял? Так и сейчас будет! Генерал, – повернулся он к Рябышеву, – посадите всю эту команду, – он обвел рукой вашугинский синклит, – в две полуторки и направьте в составе ударного батальона на Дубно. Пусть хоть раз в жизни немцев увидят… А то, мать их так, ромбами и шпалами обвешались, а с какой стороны у винтовки приклад, плохо помнят. Выдайте им по винтовке и по сорок патронов!

Жестоким человеком Шульгин себя не чувствовал. И негодяем тоже. Вот когда невинного человека к смерти приговариваешь или к десятилетнему сроку, почесываясь и отхлебывая чаек с лимоном, тогда – сволочь. А дать увешанному знаками отличия и различия командиру высокого ранга проявить себя в открытой борьбе с врагом – благодеяние! Вдруг уцелевшие найдут именно там свое призвание?

Строевые командиры все равно поглядывали на бывших властителей судеб с опаской, потому Шульгин поручил исполнение своего приказа сержантам. Тем все равно, что Блюхер, что нарком Ворошилов, что захолустный прокурор.

– Все, товарищи командиры. Что было, то было. Теперь слушайте мою команду, – сказал он, когда они сели вокруг раскладного стола рядом с машиной комкора.

Рябышеву Шульгин приказал немедленно собрать все свои дивизии и полки, подгребая по пути любые пехотные и артиллерийские части, независимо от подчиненности, стремительно отойти, прикрываясь арьергардами, на линию реки Горынь и прилегающих укрепрайонов. Где и занять жесткую оборону.

– Вот вам мой, от имени Ставки, приказ. – На листке полевого блокнота с отпечатанным поверху перечислением всех его должностей он остро отточенным красным карандашом написал вышесказанное. – Ни на какие иные распоряжения не реагируйте, за исключением лично вам адресованных и доставленных офицером связи, подписанных не ниже чем наркомом обороны. Если комфронта нажимать станет, просите у него письменной, под свою ответственность, отмены этого. А таких, как Вашугин и ему подобных впредь ставьте к стенке, не вступая в пререкания. В нынешней обстановке о них никто не вспомнит и с вас не спросит. Вот, к слову, комкор-9 Рокоссовский вообще ни один нынешний дурацкий приказ не исполняет, действует только по своему разумению. И корпус цел, и сам далеко пойдет…

Теперь осталось еще одно дело, казавшееся важным. Шульгин помнил, как после отъезда Воронцова генерал Москалев отказался выполнять его приказ на диверсию в тылу немецкого моторизованного корпуса. Как бы и здесь такого не случилось. Значит, стоит присмотреть лично хотя бы за первыми шагами командования.

Куда веселее, подумал он, было бы сейчас рвануть на машине до ближайшего крупного узла связи и вызвать Москву, Кремль. Поговорить по душам с Андреем. Интересный разговор мог получиться. Но ведь не получится. Скорее всего он просто не доедет. Шальную бомбу немецкий «Ю-87» сбросит или отзовут его на очередной уровень. Раз не было в воспоминаниях Новикова такого, так и здесь не случится. Парадокс, понимаете ли…