– Вы хотите сказать, Гудериан, что пушки наших панцеров не пробивают его броню? – Не выдержал Гитлер спустя минут десять объяснений.
– Пробивают, мой фюрер, но с расстояния менее пятисот метров. – Ответил Гудериан, немного преувеличивая возможности немецких танков.
– Так в чём же дело! – Гитлер дал волю своему раздражению. – Подходите ближе и расстреливайте его.
– Мой фюрер, противник тоже стреляет! – С сарказмом прокомментировал пожелание Гитлера Гудериан. – Причем его пушки пробивают наши панцеры с расстояния более километра. Хотя по калибру русская пушка почти такая же как на Pz–4, у русских 7,6 см, а на наших панцерах 7,5 см, но у них пушка длинноствольная и, следовательно, более мощная.
– Почему же на наших панцерах пушки хуже, чем у большевиков? – Голос Гитлера начал срываться на высокие ноты от, с большим трудом сдерживаемого, гнева. – Какой идиот дал указание ставить на панцеры маломощные пушки?
– Мой фюрер, мне кажется, это было ваше указание. – Среди всеобщего молчания раздался голос главнокомандующего сухопутными войсками генерала Браухича.
Гитлер взорвался, столь долго сдерживаемое раздражение выплеснулось наружу.
– Браухич, я ещё не настолько выжил из ума, чтобы не помнить собственных указаний.
Паулюс вспомнил, что после столкновения с французскими танками Гитлер действительно давал указание перевооружить Pz–3 длинноствольными пушками, но было ли дано указание сделать то же самое с Pz–4 он не знал. К тому же фюрер очень часто менял свои решения, поэтому уверенно сказать, кто был прав в данном случае, просто невозможно. Гитлер между тем продолжал выплёскивать свои эмоции.
– Я не позволю никому оправдывать свои ошибки моими решениями! Я уверен, что я не мог отдавать столь дурацкого приказа! Вы, Браухич, лжец!
Гитлер продолжал неиствовать, обрушивая потоки обвинений на всех, кому не посчастливилось оказаться вблизи него.
– Вы кабинетные крысы, просидевшие всю прошлую войну в штабах, пытаетесь списать на мои решения свои ошибки и просчёты. – Кричал он в лица стоящих вблизи генералов. – Может кто–нибудь из вас пролил кровь за величие Германии? – Фюрер очень гордился полученным на той войне тяжелым ранением и не отказывался от случая напомнить о нём своим генералам. – Нет вы можете проливать только чернила! И обвинять меня в своей глупости.
Генералы неодобрительно молчали. Распаляясь от этого молчаливого сопротивления, Гитлер продолжал свой поток обвинений. Постепенно он начал остывать, на остатках эмоций доведя разговор до логического конца:
– С сегодняшнего дня я требую стенографировать все заседания с моим участием. Чтобы никому не было позволительно перекладывать на меня свои промахи.
Во время выступления фюрера никто не решался двигаться, но стоило ему успокоиться к Кейтелю подбежал офицер связи и передал папку с документами. Быстро просмотрев содержимое начштаба ОКВ повернулся к Гитлеру:
– Мой фюрер, разрешите доложить?
– Что там произошло? – Попрежнему в раздражении ответил ему Гитлер.
– Донесение из Северной Африки. Два часа назад Африканский корпус генерала Роммеля взял Александрию! Захвачено большое количество техники и пленных. К сожалению военные корабли англичан успели уйти, но он сумел захватить несколько транспортов и даже подводные лодки. По донесениям воздушной разведки англичане в панике покидают Каир.
– Что этот идиот себе позволяет! – Опять взорвался фюрер. – Без согласования со мной. Паулюс где вы? Какой приказ вы ему передали?
– Мой фюрер, я передал ему ваш приказ эвакуироваться из ближайшего порта. – Паулюс решил воспользоваться ответом данным им Витцлебену. – А ближайшим к нему портом является именно Александрия. К тому же вы предоставили ему возможность в случае изменения обстановки самостоятельно принимать решения.
Гитлер замолчал, отвернувшись от генералов, он начал рассматривать русский танк, пытаясь найти нужное решение. Успех Роммеля имел бы большое значение, если бы на востоке удалось разгромить русские армии. Тогда усилив Африканский корпус ещё несколькими дивизиями можно было бы захватить Палестину, Сирию и даже Ирак. А там недалеко и до дружественного Ирана. И великолепной Бакинской нефти. Если бы, конечно, армии восточного фронта не вышли к Баку раньше. Но эти идиоты генералы сумели проиграть русским приграничные бои. И теперь придётся громить орды большевиков на границах рейха.
У Гитлера не возникало и тени сомнения, что он сумеет разгромить русских. Но для этого ему придётся навести порядок в штабах и привести своих генералов в чувство жёсткими приказами. Иначе они будут «"выравнивать"» линию фронта до самого Берлина.
Но что же делать в Африке? Жаль нет на совещании Геббельса. Йозеф всегда умел находить практическую пользу даже в самых идиотских ситуациях. Может действительно использовать этот успех для пропаганды. В военном отношении цена ему небольшая, вот если бы его генералы сумели отбросить русских от предместий Кракова. (О том, что Краков уже оставлен – доложить фюреру пока не решились.)
Можно, конечно, бросить танки Роммеля на Каир, это приведёт этих зазнаек английских генералов в чувство. А если ещё провести несколько мощных налётов на Лондон, то и Черчиллю придётся задуматься, так ли он силён, как ему кажется. Может быть, ещё раз напомнить ему о предложениях Гесса. Жаль, что его полёт сложился так неудачно. Сейчас рейху не помешал бы союзник в виде Англии. Впрочем, Гитлера устроил бы и нейтралитет Британии.
А ведь это может сработать. Гитлер впервые за эти дни начал приходить в хорошее настроение. Да, именно так он и поступит. Но не сейчас, а на вечернем заседании. И уже в присутствии стенографистов. Отныне он не даст этим мерзавцам ссылаться на, якобы, его решения. Приняв решение, фюрер повернулся к генералам и сказал:
– Обсуждать возможные пути решения этой проблемы будем на вечернем совещании. – Генералы вздохнули, начали что–то тихо обсуждать. Гитлер недовольно дёрнул головой и добавил. – Кейтель, распорядитесь, чтобы к вечернему совещанию в моём распоряжении было несколько стенографистов. С сегодняшнего дня все мои слова будут записываться, чтобы никто, – Гитлер с ненавистью посмотрел в сторону Браухича, – не мог обвинить меня в своих ошибках.
Фюрер резко повернулся и поспешил к своей машине. Вышедший размяться шофер Гитлера Кемпфка кинулся на своё место и начал заводить двигатель. Вскоре кортеж фюрера развернулся и поспешил в Берлин. Вслед за ним поспешили покинуть полигон и остальные.
– Как вы думаете, генерал, какое решение он принял? – Спросил Паулюса Витцлебен.
