Борис Толчинский - Нарбоннский вепрь

После церемонии уединилась с Марсом в его апартаментах на линкоре… я не желала себя больше сдерживать! Кукла было увязалась за нами, но я плеснула в нее волной холодного презрения и приказала возвращаться в Нарбонну, где ждать меня. Смотреть на Кримхильду было больно и жалко; я и не подозревала, насколько мнительна она. Однако успокаивать не стала — пусть мнит, что впала у меня в немилость.

Когда она исчезла, мы с Марсом предались любви. Какое сладостное счастье забыть себя, свою загадочную личность, и пробудить в себе Женщину! В те жаркие мгновения презрела собственную власть над миром и отдала себя во власть любимого мужчины. Он говорил мне сладкие слова, он поглощал меня неистовыми поцелуями, он наслаждался моим благоухающим телом… я испытывала неземную усладу, точно сама покинула сей грешный мир и очутилась в Богоявленном Элизиуме… Это в Элизиуме озаряли мы пространство мелодиями нашего блаженства, это в Элизиуме, не на земле, извивались наши молодые, алчущие любви тела, это в Элизиуме мой воинственный бог изливал в меня свой сладкий нектар!.. Того, что нас услышат, я не боялась, ибо мы были в Элизиуме, а все остальные — на грешной земле. И я была не правительница Империи, и он был не имперский легат — я, звездоокая его Виртута и он, мой воинственный Марс, унеслись в поднебесные выси истинного счастья… ради этого стоило жить и страдать!

Мы потеряли счет минутам и часам, а остальные, грешные смертные, не осмеливались беспокоить нас. За окном угасал день, и с ним уходило наше счастье… где-то в глубинах сознания нарастало ощущение неотвратной беды, и я изобретала всяческие уловки, чтобы продлить сказочное путешествие в Элизиум, я не отпускала моего Марса, сколько могла… И чувствовала, что, вопреки моим усилиям, мы стремительно проваливаемся вниз, из Элизиума на враждебную землю, из облаков счастья в пучину безнадежности… в ту бездну, где я, самая могущественная женщина Ойкумены, принуждена метаться в невидимых оковах жестоких обстоятельств, условностей, предрассудков — и законов, формальных и неписаных, где я сама была вечной рабой взбалмошной, непредсказуемой госпожи, чье имя Фата…

…Я очнулась посреди ночи. Обнаженный Марс лежал рядом и безмолвно ласкал меня взглядом, прекрасный, как сам античный бог. Ощущение ускользающего счастья вновь заполонило меня, я разрыдалась, и Марс принялся успокаивать меня, шептал слова, которые я обожала… как будто звуки сами по себе могли вернуть небесное блаженство! Мне захотелось вознаградить его… но чем могла вознаградить я бога?! Могла дать орден, могла устроить звание префекта и даже проэдра, могла назначить военным министром… Я все могла, что может смертное создание, и ничего, над чем обычно властвует богиня.

Я приняла это как данность, и Женщина во мне уснула… счастливая Она была, я так завидовала Ей! А я, ad interim первый министр и re vera[74] раба Фаты, вновь стала сильной, мудрой и жестокой. Моя душа вернулась в мозг; мозг, отдохнувший, заработал, как часы; я оделась, Марс оделся тоже, и мы отправились в сектор анабиоза и рекреации.

Молчаливый дежурный заставил нас переоблачиться в герметичные скафандры, и мы вошли. Дежурный извлек обе капсулы из холодильных камер. Морозный пар рассеялся, и сквозь стекло узрела я их закоченевшие лики… Узнать непросто было их, но я узнала.

— Это они, — сказала Марсу я на патрисианском сиа; он кивнул безмолвно.

Мы выпроводили дежурного и остались в палате вчетвером: я, Марсий и слуги дьявола.

— Как это случилось? — спросила я.

Я знала, разумеется, ответ, но жаждала услышать его снова, здесь и сейчас: только так могла завершиться неправдоподобная история еретиков Ульпинов.

— Узурпатор сдался в плен со всеми уцелевшими сообщниками, — ответил Марс. — Его доставили в Нарбонну, и я встретился с ним. Он попросил о приватном разговоре. Я согласился. И он поведал мне, что хочет выдать еретиков. Я усомнился в его искренности. Он убедил меня, не скрою. Я эстафетой переправил тебе его письмо. А вчера он вывел нас точно на злодеев, и мы схватили их живыми. Согласно твоему приказу, их тотчас заморозили.

— Значит, они живы… Послушай, Марс, немедленно сожги их!

— Без рекреации?

— Да. Мне не о чем беседовать с еретиками. Сожги их, Марс. Я хочу забыть о них.

Он понял меня и не стал возражать. Прямо из сектора анабиоза капсулы с телами злодеев перенесли в корабельный крематорий. Я пожелала присутствовать на всех этапах, до самого конца. Мне надлежало убедиться, что они мертвы и больше не восстанут. Я всматривалась в лица заклятых врагов родного мне мира и пыталась прочувствовать ауру, исходящую от них. Я не была профессиональным ментатом, как они, но даже лучшие ментаты всегда считали меня "своей", я была тем, кого называют "харизматическая личность", а всякий, кто носит на себе этот божий дар[75], уже наполовину ментат. Если бы я захотела, то стала бы ментатом, — но власть над смертными пленила меня, и я предпочла суетную политику возвышенной науке…

Я не смогла прочувствовать их ауру, а это означало, что жизнь оставила Ульпинов уже после заморозки. Возможно, осознав, что им пришел конец, ересиархи сами приказали себе умереть… они были великими ментатами!

Огонь поглощал их тела, а я стояла и смотрела: неистовое пламя завораживало меня.

— Почему, — вдруг, неожиданно для самой себя, промолвила я, — почему эти люди предпочли страдания и смерть?! Жизнь жестока, но она прекрасна! Зачем они дерзнули бросить вызов властительным богам? Разве они, великие ментаты, не могли провидеть неизбежный свой конец?!

Марс пожал плечами: подобными вопросами не задавался он, ибо ответ был самоочевиден.

— Дьявол овладел их душами.

Да, дьявол… кто же еще! Какая иная сила могла подвигнуть посвященных и просвещенных иереев Содружества, служителей Caput Mundi[76], властителей божественных наук, к тривиальной языческой ереси?! Но почему именно они? Я этого не понимала. Вспоминаю первую лекцию его преосвященства Марка Ульпина, куратора Ордена Сфинкса, которую услышала в Мемноне; мне было двадцать два года тогда. Лекция называлась "Квинтэссенция Божественного мира"… Они понимали! Разумеется, они понимали, где истина лежит… тогда почему? как это случилось? в какой момент чужая дьявольская сила ворвалась в их просвещенные души и поселилась там? почему они ее туда пустили — не верю, что не могли изгнать, ибо даже никчемные рабы, если на то есть воля, способны дьявола изгнать, иначе мир давно уже погиб бы в черной бездне Хаоса…

Марс прав: вселенная пустых вопросов и всего один ответ — sic Fata voluerunt[77].