Ник Львовский - Обратный виток
День близился к закату. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, отбрасывая на землю причудливые тени со всего, что попадало под его косые лучи. Ставшая привычной для этих мест почти, что африканская жара резко шла на убыль. Смена температур была просто невероятной. От плюс сорока до минус пяти и ниже. И это если без бури.
Город, вернее то, что от него осталось, больше напоминал джунгли Амазонки, нежели нечто, принадлежавшее когда-то к средней полосе России.
Одинокая ящерица, растянувшись во весь полутораметровый рост, жадно впитывала своей иссиня фиолетовой, бугристой кожей из растрескавшегося, превратившегося в мелкое крошево асфальта, остатки тепла. Но, все же уразумев, что пора покидать поверхность, не спеша оглянулась. Опасность поджидала повсюду. Каждый уголок, каждый, неприметный на первый взгляд холмик, мог таить в себе чудовище, способное в раз оборвать ее существование.
Тихо, почти не дыша, оно раздвинуло толстенные ветки лиан, некогда бывших лозой дикого виноградника, вившегося по стене высотки. Да и ягоды на увесистых гроздьях теперь по своим размерам больше напоминали персики, а по цвету и внешнему виду иссушенные финики. Обильно заросшая рыжими волосами морда настороженно глянула вниз. На ничего не подозревающую жертву. В глазах твари вспыхнул азартный огонек охотника, выследившего столь желанную добычу. Вслед за мордой, не меняя черепашьего темпа, и так же, не издав ни звука, появились жилистые волосатые лапы, крепко сжимающие увесистый булыжник. Подобно стреле подъемного крана, они проделали свой путь в воздухе и замерли над ящерицей. Потом разжались. Камень, повинуясь закону притяжения, рухнул точно на мишень. Издав негромкий рык радости, мутант резво вскочил и, повиснув на одной из лиан, начал спускаться, сноровисто перебирая лапами.
Толстая кожа ящерицы, словно броня танка, надежно приняла на себя удар, спасая хозяйку от гибели. Но вот вес камня был столь большим, что тварь, придавленная к земле, оказалась на какое-то время обездвижена. Она сучила шестью мощными лапами, пробуя выбраться из ловушки. Но пока безрезультатно.
Мутант соскочил на землю и опрометью бросился к жертве. Он понимал, что если ящерица все же освободится, то справиться с ней ему будет не под силу. А так какой ни какой, но шанс. Нужно было постараться попасть острием копья, зажатого в лапе, в шею жертвы. Это было единственное место, где броня была тоньше, чем где-либо.
Заслышав шлепки босых пяток, эхом разнесшиеся по окрестности, ящерица с еще большим ожесточением заелозила ногами. Ее хвост, сплошь усеянный острыми, как зубы акулы, шипами, угрожающе заметался во все стороны, пытаясь достать противника. Но тот, ловко извернувшись, подбежал к голове и ткнул копьем, метя в область натужно вздымающегося кадыка. Потом резко выдернул острие, разбрызгивая во все стороны зеленоватую кровь, и повторил процедуру. Ящер, издав хриплый, булькающий звук, еще, скорее по инерции, пытался что-то предпринять, но вскоре затих.
Мутант достал откуда-то из глубин хламиды, которая обветшалой тряпкой свисала от его торса до колен, небольшой тесак и по-деловому принялся отрезать изрядный кусок добычи. Время от времени, он прерывал свое занятие для того, чтобы прислушаться и оглядеться вокруг. Как раз сейчас его что-то насторожило. Неясный звук был пока весьма отдаленным, приглушенным. Или показалось. С ножа на лапу, вычерчивая искривлено-прерывистый путь, потекла струйка крови. Он жадно слизнул ее и довольно причмокнул. В животе противно заурчало, требуя чего-то большего. Шутка ли сказать – громадный кругляш над головой, который очень жжется, уже два раза успел спрятаться за горизонтом, а еда только сейчас намечается. Секунду помешкал, убеждаясь, что таки показалось, и продолжил работу.
Когда противный, скребущий звук, весьма схожий с тем, когда металлом по стеклу, повторился, что-либо предпринять уже было слишком поздно. Земля под ногами внезапно вспучилась и быстро стала оседать. Вместе с замершим от ужаса мутантом и его добычей. Она поглощала их целиком, превратившись в подобие зыбучих песков или болотной топи, способных в равной степени затянуть в свои пучины все что угодно.
Огромное подземное чудовище, было слепо, как крот. Зато нюх у него был отменный. Стоило лишь крови обильно просочиться в поры земли, и оно, находившееся в это время неподалеку, ее почуяло. Метнулось в нужном направлении, уподобившись буру, высверливающему в толще породы нужного диаметра свердловину. И теперь раскрыв пасть, усеянную двумя рядами зубов, поджидало пока жертва, подталкиваемая его щупальцами, сама упадет туда.
* * *
В нашем городе метро не было. И хотя количество жителей уже давно перевалило за миллион (я где-то слышал, что метро строили именно в городах с миллионом и более жителей) – почему-то даже не планировалось. Помню, как я впервые, мне тогда едва ли исполнилось шесть лет, встал на эскалатор московского метрополитена. Сколько искреннего восторга принесло мне это, весьма обыденное для всех вокруг, событие. А еще я жутко боялся. Что-то типа, а вдруг не успею вовремя соскочить, и меня засосет туда, внутрь этой громадины. Размалывая, сминая, стирая в труху. Поэтому и соскочил с движущейся дорожки еще заранее, раскинув руки в стороны и с выражением решительности на лице. Со стороны данное зрелище выглядело весьма уморительно, потому как я успел заметить улыбки на лицах всех, кто находился рядом. Густо покраснев, я схватил маму за руку и решительно потащил прочь.
В каждом, пусть даже самом захудалом городишке, всегда есть какая-то достопримечательность. То нечто, что является предметом гордости местных жителей, желающих продемонстрировать сие чудо всем и каждому. Или же как раз наоборот – коренные аборигены считают конкретно взятую данность чем-то столь постыдным, что знание о ней держат только и исключительно при себе. Для личного, так сказать, пользования, боясь даже заикнуться при посторонних.
И именно такой достопримечательностью был Василий Иванович. К Чапаеву, конечно же, сей дядя никакого отношения не имел, но еще один повод для шуток и издевок людям любезно предоставил. Почему еще один? Да потому, что главная причина, была в другом.
Шубин Василий Иванович был когда-то военным. В каких частях, где именно служил сей господин, никто доподлинно не знал. Сам он, уйдя в отставку и вернувшись в домик своих родителей, коих уже давно на свете не было, никому об этом распространяться не стал. Мол, секретная информация, и за разглашение подобного его, как и каждого услышавшего, ждет неминуемый трибунал, вплоть до высшей меры. Соответственно наш народ, который, как известно, на выдумки горазд, не зря столько баснописцев всегда здесь проживало, принялся фантазировать, впоследствии выдавая свои домыслы за сущую правду. И вскоре Василий Иванович, сам того не ведая, был и разведчиком, прожившим где-то на вражеской территории пол жизни; и человеком, имеющим прямое и непосредственное отношение к ядерному оружию; и кем-то наподобие Малдера из знаменитого сериала о секретных материалах, повидавшего такое, что не приведи Господь. Короче, еще чуть-чуть и из него б вообще некоего современного Илью Муромца заделали, если бы сам же виновник всего этого не отвлек всех совсем в другую сторону.
