Пролог
…Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.
Детям вечно досаден их возраст и быт;
И дрались мы до ссадин, до смертных обид,
Но одежды латали нам матери в срок
— Мы же книги глотали, пьянея от строк….
(В. Высоцкий Баллада о борьбе)
— Уриэль, — Михаил смотрел на своего слегка нервничающего друга, — необходимо срочно найти Софиэль.
— Но зачем? — нахмурился тот. — Она же стала падшей, добровольно отказавшись от благодати.
— Ее ищет твой дружок Громов. Зачем она ему вдруг понадобилась, можешь сказать?
— Ну, она ему вроде понравилась, как впрочем, и он ей, — задумался ангел, — может, в этом дело? Хочет расширить гарем, включив в него такую экзотику? Зная его, вполне допускаю такую мысль.
— Нет, тут что-то другое, — возразил Михаил, — и я хочу знать, что именно. Не думай, что Влад — тупой идиот, млеющий от каждой юбки. Точнее, он такой, но не всегда… И в этом случае он явно что-то задумал и, как мне кажется, это будет во вред нам.
— Насколько я знаю, Влада сейчас нет в нашей реальности, — ответил Уриэль, делая пометки в планшете, — а значит, он либо с Творцом, либо занялся своими очередными испытаниями, что, безусловно, плохо для нас. Обретя могущество старых богов, он с легкостью перекроет нам выход в мир. Сейчас мы им не пользуемся, потому что договор был расторгнут, а мы пока не готовы к войне. Но при желании все же можем им воспользоваться, наплевав на все. А вот после того, как он пройдёт испытания, когда он обретет власть над эгрегором Земли, мы уже не сможем ничего сделать — останется только воевать. А насчет Софиэли — я думаю, знаю, где ее искать, правда, не уверен, что она захочет со мной разговаривать.
— Делай, что хочешь, — хмуро посмотрел на него Михаил, — но она должна быть доставлена сюда. Не получится уговорить, пусть ее устранят так, чтобы нигде даже кончик ангельского пера не мелькнул. Если она нужна ему, мы либо узнаем, зачем, либо не отдадим ему ее. Я не могу так рисковать — Софиэль входила в ближний круг, и кто знает, что она может рассказать этому недобогу! Было большой ошибкой отпустить ее, и теперь надо ее исправить. И главное, сам в это не лезь, отправь группу «Следящих». Все, иди, время пока есть, но и тянуть не следует.
Глядя, как закрывается дверь за другом, он глубоко задумался. Что-то в этой ситуации было неправильно. Он прекрасно помнил слова Влада, что они с Люцифером о чем-то забыли, но вот о чем? Сколько он после этого не ломал голову над его словами, так ничего придумать и не смог. Скинуть на то, что Влад просто так это ляпнул, он не мог. Тысячелетия жизни давно приучили его к мысли, что удар может последовать даже оттуда, откуда его не ждешь. Даже скорее всего именно оттуда он и будет нанесен. Поэтому сбрасывать со счетов якобы случайные слова Влада было нельзя, а значит, надо было выяснить, что тот задумал. А Софиэль — она уже давно не одна из них, а значит и терзаний по поводу ее смерти у него не будет…
Софиэль, очень далекий мир
Взмах меча — крик и голова очередного дурака, позарившегося на аппетитную девушку, слетает с плеч. Втягиваю его душу и с наслаждением закатываю глаза. Наконец-то чувство постоянного голода, что преследует меня, отступило. К сожалению, не надолго. И через пару дней мне вновь придется выйти на охоту за глупыми людьми, считающими себя лучшими созданиями Творца.
Увы, с тех пор, как я покинула ангельское войско и стала отступницей, я лишилась благодати. И теперь, чтобы поддерживать свое существование, мне, подобно так презираемым некогда мной демонам, нужны души. Но не отданные добровольно по контракту, а именно полученные мной самой за убийство.
Сначала я просто хотела умереть. Предательство Михаила больно ударило по мне, и я уже не знала, чему верить. Открыла портал в первый попавшийся мир, желая просто оказаться подальше ото всех. А после этого благодать потоком хлынула из меня, оставив обессилено лежать в куче какого-то грязного тряпья.
Там меня и нашли первые уроды, которые, довольно урча, стали стягивать с меня одежду и лапать меня своими грязными руками. От накатившего отвращения меня тогда едва не стошнило и, буквально на грани потери сознания, я махнула рукой с зажатым в ней появившимся мечом. И уже погружаясь во тьму, я увидела, как на меня падают разрубленные тела, а тонкая нить, идущая от них, вливается в меня.
Очнувшись, я увидела, что нахожусь там же, все было по-прежнему — грязь, мусор, еще не впитавшаяся кровь насильников. Все было как прежде, кроме меня самой. Я вновь почувствовала силы, но имели они другую форму. Быстро дойдя до сути произошедшего, я едва не убила сама себя. Я стала Падшей, питающейся душами людей. И черные крылья, развернувшиеся за моей спиной, подтверждали этот факт. А значит, рано или поздно, за мной придут мои бывшие собратья и попытаются уничтожить.
Осознание этого факта подняло во мне волну гнева, и я ударила кулаком по стене, с изумлением увидев, как крепкий камень брызнул мелкой крошкой, и в ней образовалась большая дыра. Мелькнула мысль вернуться к Владу. Он добрый, он все поймет и наверняка поможет. Но я тут же себя одернула — зачем я ему нужна такая, а давить на жалость? Уж лучше самой на меч броситься. Гордость — это все, что у меня осталось от прошлой жизни, и терять ее остатки я была не намерена.
Что ж, значит, еще повоюем. Мне претило убивать простых людей, а вот всякое отребье заслуживало прямой дороги в ад! Вот только вряд ли они будут нужны Люциферу без души, а значит, я устрою им ад на этой земле. Мир большой, и для меня в нем достаточно пищи.
Взмахнув крыльями, я, бывший ангел любви и добродетели, отправилась в ближайшую гостиницу, чтобы привести себя в порядок. Мелочи, найденной у трупов, вполне должно было хватить для этого.
Очень быстро я узнала, что одной выпитой души мне хватает на несколько дней, если не пользоваться эфиром. Это заставило меня пересмотреть мои планы и перебраться в крупный город, находившийся в нескольких днях пути. Не хочу вспоминать, как в караване, с которым я путешествовала, меня пытались изнасиловать несколько человек во главе с хозяином каравана. Что ж, в мире стало на десяток тварей меньше, а
