Верен лишь один из двух путей…
Каждый мой новый день начинается с подъема в семь утра. Звонит будильник, я продираю глаза, делаю вид, что мне интересен этот новый день, лениво снимаю с себя одеяло и встаю на холодный плиточный пол. Это два года назад рядом с кроватью лежал персидский ковер, но я его выкинул – за ненадобностью, так сказать.
Мой милый распорядок дня продолжается завтраком, который мне готовит робот под дивным именем 999. Ну, вот такие имена, все претензии к заводу-производителю, если он еще уцелел… После завтрака я уныло обхожу весь бункер, щелкаю по клавишам, программирую, иногда играю в баскетбол с роботом 997 (куда делся 998 не помню). Во время обеда предаюсь ностальгии, включаю телевизор с еще довоенной сеткой вещания. Становится смешно, осознавая тот факт, что все, кто находятся по ту сторону экрана уже просто горстка пыли. Сдунул – и все, нет человека. Период после обеда и до ужина я трачу на чертовски увлекательную штуку: сижу над кнопкой пуска ядерных ракет. Штука такая, понимаете ли, я один в бункере остался. Часть команды погибла снаружи, во время выполнения плановых мероприятий по обслуживанию внешнего сектора бункера, часть умерла от болезней, другая часть должна была приехать, но, видимо также стала горсткой пыли, как те вечно улыбающиеся корреспонденты из телевизора, показывающего прошлое. Каким образом во всей этой заварушке уцелела моя тушка, до сих пор не ведаю. Сколько прошло лет с момента моего захода на дежурство также загадка. Я из принципа сжег все календари, и упоминания о времени, даже часов нет. На оборудовании, на котором мне приходится работать все подобные виджеты удалены. Я не желаю знать времени суток, года или столетия. Для меня есть только этот чертов бункер и дюжина ядерных ракет. А также рация, по которой волшебник на другом проводе должен шепнуть особый код, после чего я жмакну по кнопке, и где-то горящих человеческих горсток станет больше.
Мне все нравится. Я осознавал, что потерял человечность в этом стальном подземном кубе, поэтому никого не виню, даже себя. Я еще дышу, в отличие от всех моих братьев, сестер, любовниц, наверное, детей, ведь я же активную вел жизнь.
Крайний раз я общался с живым человеком черти знает сколько времени назад. Не удивлюсь, если на поверхности уже инопланетяне жарят шашлык из уцелевших двуногих зверят. Все мое общество состоит из двух роботов 997 и 999. Они умеют разговаривать, я их часто посылаю свести счеты с жизнью, а они, хитрые кучки микросхем, прямо на месте отвечают: «Мы успешно выполнили команду «Свести счеты с жизнью». Я им оплеухи сажаю, а они в ответ, легонечко, прям как родители, стремящиеся воспитать свое неумелое дитя азам правильно играть взрослого зомби.
За ужином я как правило много пью. Я не задумываюсь о последствиях – мне они ни к чему, я свободный, мой бункер, мои законы. На маленьком подземном стадионе мои мышцы радостно отдыхают и расслабляются от бесконечного бдения над красной кнопкой. Как-то раз нашел коробку с раскраской, включил ребенка, о чем потом сильно пожалел. Эти проклятые раскраски убили много времени, я даже забыл пообедать и нажраться на ужин. Кто принес эти раскраски в бункер?
***
Но, однажды случилось диво. Во входную дверь постучались. Я уж было подумал: кажется. Сначала, даже громко смеялся, но, потом, стук повторился. Я включил камеру: глаза на лоб. Человек. Живой. Настоящий. В военной форме, слегка чумазый, но, блин, живой. Смотрю на нашивки, вроде наши. Ну, я открыл. Он представился Валерой, такой уставший, обросший, седой. Сказал, что ему лет двадцать пять, меня чуть Кондратий не схватил. Я засунул Валеру в медицинский блок: типа проверка. Аппарат дал биологический возраст в 27 лет, в тот вечер я еще сильнее напился. Я не могу сказать, что был счастлив приходу Валеры. Я ему сразу дал понять: мне одному приятно. Мне стало чуждым быть рядом с человеком. Глядя на Валеру, я понимал, что мне неловко. Я его накормил, напоил, помыл, и попросил на выход. Изумленный солдат сперва повозмущался, но, к выходу все же прошел. На выходе Валера заявил, что война закончилась. Он от командования. Меня хотят наградить, дать кучу денег, виллу, что-то еще, наверное, на Юпитер путевку и крылья сзади посадят. Я его спрашиваю: «А что же по радио молчат, раз мир во всем мире?». Валера посетовал на информационный хаос, извинился даже. Надо же. Информационная частота военных бункеров рухнула, и Валера настоятельно посоветовал собрать вещи. Он же за мной явился!
Радоваться что ли? Я как-то даже не моргнул глазом. Идти к этим, людям, которые друг друга жарят ядерными ракетами, а потом награды раздают? Ох, свят-свят…
Но, это еще цветочки. Валера активно принялся уверять меня, что все в порядке, и радио молчит, «потому что так надо». Пока Валера активно зомбировал мое сознание, в дверь постучали еще раз. Я включил камеру. Стоит еще один человек. Я смеюсь в голос, хватился за живот. Открываю, не, ну, а что? Представился Федором. Он тоже военный, уставший, обросший, босой, с оторванной рукой. Брутальный. Сколько ему лет спрашивать не стал – Валеры хватило надолго. Я просто дал Федору еду, чистую одежду. Гляжу: Валера косится на него. Нашивок на Федоре не было никаких, его униформа больше походила на какой-то технический персонал, а может и вовсе снята с убитого человека. Федор стал агитировать меня нажать на кнопку, чтобы добить врага. Я свалился на бетонный пол, сверля глазами Валеру и Федора. Последний не стал скрывать неприязни к Валере, обвиняя его во лжи. Война еще идет, но, почти закончена. Чтобы добить врага, нужно, чтобы я запустил все ракеты из шахты.
Трудно представить себе всю пикантность ситуации, но попробовать стоит. В этом есть своя перчинка. Видеть злых оппонентов – само раздолье. Причем, я воюю на стороне Валеры, по крайней мере, его нашивки схожи с моими. Но, что это меняет? Кто-то из них двоих лжет. Кто именно – не ведаю. Федор заявил, что связи нет, так как Валера ее обрубил. Поэтому его прислали отдать приказ о ядерном, финальном, ударе лично. В принципе, похоже на правду. Я бы даже выбрал кого-нибудь из этих двоих, чтобы либо нажать на кнопку, либо нет. Проблема в другом: за годы одиночества и дежурства на красной кнопке я так отвык от человеческого общества, что мне все равно на итоговый исход. Мне не жалко пустить ракеты, но, мне нужен особый код. В теории, я рад, что
