Маля Абрамова росла жуткой ябедой и с удовольствием закладывала любого, кто пытался утаить что-то. Таковой она оставалась до девятнадцатого дня рождения. Когда она задувала свечки ромбоидального тортика, то поняла, что жутко влюблена в Женю Гобозова. Женя – это тюрбан с накинутым поверх пледом, через который нельзя достучаться. Это черная дыра метр семьдесят, куда вкладываешь заботу и эмоции, а взамен получаешь в лучше случае тривиальное «Угу!», хотя порой даже и этого не услышишь. Как Маля поняла, что любит его – не понятно. Он скромно стоял позади всех, глядел на ромбоидальный торт и что-то бормотал про себя. Маля подумала, что было бы классно влюбиться в человека, который находится вне орбиты общества, и к которому в лучшем случае получится приставить пистолет к его виску, дабы он хоть как-то отреагировал на тебя. Хотя таким оказиям на двух ногах трудно вышибить мозги, в виду их полного отсутствия или же, что еще лучше (или хуже – кому как) – серое вещество утоплено в бульоне сознания, реагируя исключительно на позывы своего тщедушного я.
Женя Гобозов учился на механико-математическом факультете. Его воротник на рубашке все время стоял колом ввысь, было загнешь его, а он, зараза, снова торчит. На брюках наклеены тугие ремешки – так Женя борется с сильно выступающими венами. Его руки по локоть в царапинах, и они не от кошки, или же трудовых будней. На его голове собран весь цвет узелков волос, какие только бывают в природе. Женя имеет роскошный разрез глаз, греческий нос и неестественно толстенные губы. Болтающийся рядом с ним Сашка Мирзоенко (разумеется, он делал это ради смеха) – длинный черв с ангельским лицом, через который проглядывает знойный демоненок. Родители Жени – сектанты-сыроеды, живут в доме, названый ими «лачугой». Гобозов много говорит о трансцендентности и втыкает зубочистки в свои мягкие от природы подушки пальцев. Вам страшно? Страшно всем! Но Маля решилась. Она поцеловала Женю после церемонии по задуванию свечей на торте. Он отшатнулся назад и свалил торшер. Потом из его глаз потекли слезы, но деваться ему было некуда.
Отношения Мали и Жени – это капустник в стилистике порнофильма, снимаемого между гаражами. Сказ о том, как девушка пыталась вытащить из парня человека. Порой это было похоже на творчество героев из «Сербского фильма», но чаще всего можно было увидеть зареванную Малю. Которая честно влюбилась в необычного человека, но не понимала его открытой закрытости (скажем проще – ему было все равно). Они целовались, одно время даже пробовали жить вместе. По утрам Гобозов скромно кушал кашку, после чего шел в университет. А Маля лежала на кровати, распростерши руки, закатив глаза, стараясь не заблудиться в происходящем.
Маля перестала ябедничать. Она перелопатила тонны книг по психологии. Водила Женю к адептам элегантного «выверта головного мозга» (ну, тренинги личностного роста и благополучия), откуда выносила своего парня на руках. А он бубнил что-то про трансцендентность и неуклюже признавался в любви. Однажды, во время очередного свидания, когда Женя внезапно пригласил Малю в номер отеля, у последней случился нервный приступ счастья. Девушка долго собирала раскинутые по паркету коридора отеля зубы, а когда их вставила, тихо зашла в номер. Разумеется, что вы должны понимать, что зубы – это художественный образ, хотя порой Маля и желала быть Рэмбо. Зайдя в номер, Маля увидела Женю, в костюме, с цветами и книжкой про тригонометрию (зачем он ее сюда взял, окаянный?!).
– Я за эвфемизм! – заявила Маля, зачем-то сняв туфли и положив сумочку на тумбочку для обуви.
– Давай поговорим о Пифагоре! – умоляюще сказал Женя, уронив букет. Гобозов выразительно пролетел по номеру до столика с вином, выпил бутылку до дна, после чего устроил лекцию про пифагорейскую космологию. Спустя время Маля скромно пишет СМС: «Я беременна». Женя исчезает из университета, не возвращается домой. У Мали сжалось сердце. Она почувствовала, что очень хочет ребенка. Но ее родители вставили свои пять копеек, заявив, что «брошенной девке с ребенком не место в нашей семье». Окончательно сошедшая с орбит Маля пошла на аборт. До этого, она сообщила Сашке Мирзоенко, что сделает это. Перед кабинетом врача Сашка сшибает ее, а за ним… За ним стоит статный, молодой человек в белом костюме и розочкой в руке. Молодой человек достает кольцо и протягивает его Мале. Девушка, надув щечки (почти как у хомяка!), смотрит на парня безумными глазами, трижды поменявшись в лице.
– Сдохнуть бы! – истошно завопила Маля, растянувшись на холодной плитке коридора больницы. Сашка поставил ее на ноги, потряс за плечи, даже осмелился дать пощечину отрезвления ради, и, со всей силы толкает в объятия улыбающегося молодого человека.
– Ну уж нет! Я тебе тут жениха привел! Сама же свечки задула, лови теперь! – рявкнул Сашка в след.
– Я Гоша Ластовский, помнишь меня? – спросил паренек, взяв обескураженную Малю за руку.
– Да, я же на другого свечки задувала! – попыталась оправдаться Маля.
– А аборт? – спросил врач, стоя в дверях кабинета.
– Пшел вон! – визгнул Ластовский, засучив рукава. Малю он спрятал за своей спиной, – Тронешь моего ребенка – самого обратно в матку засуну! Сгинь!
Врач ретировался в кабинет, крича про «справедливость» и «равноправие», правда, его мнение никого не волновало.
Гоша Ластовский – мальчик-крендель, с юных лет кошмаривший школу, соседей, родителей, друзей. Куда его рука прикоснется, тут же врывается навьюченный хаос, и нанизывает несчастных манчиков на ятаган. Остается лишь после считать количество возникших паралитиков, пытающихся свести концы с концами. Понятие «трудный ребенок» слишком простое для Ластовского. В десять лет, Гоша влюбился в Малю, ему нравилась «та самая ябеда с кучей веснушек на лице». Стал всюду шнырять за девочкой, не давая ей продуху. Вертелся-вертелся, даже целоваться лез, но Маля в детстве была не трынь-трава, и с легкостью давала ответное «Па!», недвусмысленно намекая: «Иди, гуляй!». В пятнадцать лет они окончательно расстались, прежде устроив сильную драму на школьной дискотеке. С тех пор, Гоша так ни в кого и не влюбился, все время думал о Мале, пока однажды, от Сашки (с которым их связывают общие друзья) не прознал о том, что девушка брошена на произвол судьбы, что в чреве ее таится новая жизнь, а крепкого мужского плеча рядом нет. Гоша бросил все дела, помчался с Сашкой в больницу. Ластовскому было все равно, чей ребенок, ему важна была Маля. Девушка долго удивлялась такой искренней и сильной любви, что даже ругалась на Гошу за это, считая, что он к ней не справедлив. Так или иначе, но фанфары прозвучали, и Маля уже шла под венец. Правда, в ее мыслях
