Ловчий - Рафаэль Дамиров

— Встать! — рявкнул конвойный. — Лицом к стене, руки за спину!

Я поморщился. Что ж ты так орешь, зараза? Я не старый еще и на слух не жалуюсь. Гулкие шаги конвоя по тюремному коридору и лязг засовов моей одиночки давно меня разбудили. Хотя эту последнюю в моей жизни ночь я и так почти не спал. Не каждый день тебя казнят. Жаль, что смертная казнь в России опять существует. Мораторий сняли недавно, после народных волнений, вызванных злодейством серийного педофила из Пемзы. Сам бы такого живьем закопал. Я хоть и маньяк, но людей убивал взрослых и без всякого извращенского подтекста. Хотя тяга ощущать власть над жертвой, ловить ее последнее дыхание, чувствовать вкус чужой крови, наверное, тоже есть своего рода извращение.

Лязгнули наручники на моих запястьях. Конвоиры вытолкали взашей в мрачный обшарпаный коридор. Конвойных аж пять человек и собака. Злые все, как черти, только собака норм. Хвостом виляет и «улыбается». Люблю животных. Гораздо больше, чем людей…

— Пошел! — щекастый конвоир с безразмерной талией подгонял меня резиновой дубиной, считая своим долгом непременно дать зуботычину узнику в оранжевом комбезе.

Вот сволочь! Мне жить осталось меньше часа, а он свои садистские наклонности выплескивает. Как тебя еще на работу взяли, садюга? Там же полиграф проходить надо…

Затхлый коридор привел в небольшой зал с низким потолком. На неказистом подиуме кресло из черного, будто закопченного железа. Что это, там на подлокотниках засохло? Кровь? Скорее всего.

Трон смерти ждал меня всю ночь. Вчера на нем поджарили студентика, что расстрелял однокашников в универе. Говорят, у него даже глаза выскочили. Ну и поделом, сам виноват. Убивать всех без разбору нельзя, не правильно это. Настоящий убийца выслеживает жертву, готовится, проникается ее жизнью, дышит с ней одним воздухом, но при этом остается в тени. А этот придурок, богом (или может дьяволом) себя возомнил. Взмахом руки, а вернее нажатием указательного пальца на спуск, решил отмерить остаток жизни собратьям… А вот и глаз его лежит… А нет, показалось, клочок бумажки под электрический стул завалился, белеет будто глаз. Хоть бы убрались перед торжеством справедливости…

Я подошел к «трону» и вздохнул. Умирать не страшно, страшно сгинуть, не завершив дело всей жизни. Сколько еще мразей по белу свету бродит? Педофилов и извращенцев? Кто останется вместо меня? Кандидатов нет, обмельчал народ, убивать только в компьютерных стрелялках может, ну да ладно. С богом… Тьфу ты, я же неверующий!

Охрана, приняв мое замешательство за саботаж, накинулась на меня гурьбой и, заломав до хруста в суставах, и так скованные за спиной руки, водрузила мое бренное тело на сиденье. В зале стояло еще четверо вооруженных до зубов судебных исполнителей, больше похожих на немного разжиревший спецназ. На мордах балаклавы, руки в тактических перчатках сжимают короткоствольные автоматы.

Да-а… Надежда вырваться из плена отдалилась от меня, как целомудрие от портовой шлюхи. Парни все начеку, одна рука на шокере, другая на оружии. Что ж вы такие хмурые, это меня сегодня казнят, а не вас. Не привыкли еще… Центр исполнения наказаний открыли недавно. Говорят, сотрудники здесь меняются чуть ли не каждую неделю. Садистов не берут, а нормальный человек больше не выдерживает. Если бы не мое темное прошлое, сюда бы обязательно устроился на работу. Каждый день убивать можно, еще и деньги за это платят. Не жизнь, а сказка. Мрачная такая и кровавая сказка… Хотя, многие сказки заканчиваются кровью. Колобка сожрали, волку из красной шапки брюхо заживо вспороли, снегурочка растаяла, русалочка тоже сгинула.

Сидя на стуле, сопротивляться не стал — смыла нет. Покорно дал пристегнуть руки к холодным подлокотникам задубевшими ремнями. Их кожа напоминает чугун. Настолько высохла и пропиталась кровью. Черт! Откуда кровь на электрическом стуле? Это же не гильотина!

Конвойные выдохнули. Смертник надежно прикован, и можно расслабиться. Наверное, многие мои «коллеги» в последний момент буйствовать начинали. Кусались, царапались и т. д. Пока не щелкнули пряжки на запястьях, у них есть шанс продать свою жизнь подороже. От меня ожидали то же самое. Крепкий мужик под девяносто кило вызывал у них тревогу. Но я не психопат, а тем более не дурак. Я просто маньяк… Знал на что иду, когда-нибудь это должно было случиться. Опера у нас не лыком шиты. По крайней мере, один точно, который меня изловил. Надеюсь он поправится, не хотел я его калечить. Сам виноват, зачем дурак в одиночку полез маньяка вязать? Это уже потом спецназ подоспел и чуть руки мне не вырвали. Что они за люди? Им-то я без боя сдался. Нет, все-равно надо человека прессануть так, чтобы кашлянуть боялся. Хотя, для них я не человек. Зверь какой-нибудь. Не подстрелили, и на том спасибо…

Гробовая тишина зала постепенно уступала место приглушенным разговорам зрителей. Помещение наполнялось зеваками. Родственники загубленных мною душ, так злобно смотревших на меня на суде, здесь вели себя кротко и по траурному спокойно. Их глаза выше пола не поднимались.

Еще пришел мой адвокат, чтобы проследить, что меня на тот свет отправят, не нарушая мои гражданские права и человеческое достоинство. Ха! Самому смешно стало. Рыжая отъетая морда адвоката смотрела на меня с деланным сочувствием. За что тебе только деньги платил такие? Жопу на клиентские деньги отъел, что в кресло не помещается? А мне — один хрен, вышка, вернее электровспышка. Хотя, после таких преступлений ни один адвокат не поможет. Если только он не дьявола. Эх… Жаль, что я не дьявол…

Минут через десять зал стал битком, только на первый ряд садиться никто не хотел, и только он остался пустым. Сбоку мелькнула тень. Я повернул голову, передо мной стоял лысеющий священник с пивным брюшком. Сальные глазки за круглыми очками Берии бегают, словно поп нашкодил. Лицо знакомое. Где ж я тебя видел?

— Покайся, сын мой, — заскрипел служитель. — Прими господа в душу свою. Прощение отца нашего…

— Не верую, падре, — оборвал я его. — Или как там тебя, архиерей? Или мадрид какой-нибудь? Тоже архе…

— Никогда не поздно обрести веру, — нудел пузан. — Могу крестить вас прямо здесь. Вот договор, подпишите пожалуйста. После вашей смерти из вашего актива указанная сумма перейдет в счет оплаты церковных услуг.

— Скока?! Десятка за медный крест и брызги воды из бутылька? Ну ты святоша, барыга!

— Не богохульствуй, сын мой, пути господни…

— Смойся батюшка, я бесплатно