Анатолий Дроздов
Обезьяна с гранатой
© Дроздов А., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)
* * *
Город показался внезапно. Только что перед глазами маячила дорога; пыльная, разбитая, с колеями, прорезанными колесами повозок, она взбегала по склону и терялась в серых, безрадостных осенних облаках. И вот дорога исчезла. Взору открылась обширная котловина, далеко просматриваемая с вершины холма, а посреди нее, на скале, омываемой рукавами Соны, вознесся шпилями сторожевых башен могучий Бар де Дюк, столица герцогства, город славный и благородный, овеянный легендами и ненавидимый врагами. Словно подчиняясь торжественности момента, из-за облака выглянуло солнце. Стены и башни, сложенные из известняка, засверкали в его лучах и, отразившись в водах Соны, окрасили их в молочно-белый цвет.
Рей остановил коня и некоторое время смотрел на город. За годы его отсутствия Бар не изменился. Все та же река, те же стены и разбитая дорога, которую не успели или не захотели замостить. Рей оглянулся. Люк маячил за спиной, привычно отстав на корпус лошади. Его скуластое, смуглое лицо с глазами-щелочками не выражало эмоций. Рей сделал знак. Люк подъехал и остановился рядом.
– Нравится?
Мерриец привстал на стременах, будто желая заглянуть за стены, постоял так, после чего опустился в седло и покачал головой.
– Почему?
Люк сдвинул ладони, что означало: «Тесно!»
– Ты как всегда прав! – вздохнул Рей и взялся за поводья. Жеребец, предчувствуя отдых и овес в кормушке, рванул с места, но, ощутив удила, смирился и перешел на рысь. Следом устремилась кобылка Люка. Всадники спустились в котловину. Неподалеку от моста через рукав Соны, на пригорке у дуба стояла виселица. Три тела качались под перекладиной. Рей остановил коня и присмотрелся. Двое из повешенных, судя по одежде, были простолюдинами, а вот на третьем оказался бархатный зеленый камзол с золотыми пуговицами, почему-то до сих пор еще не срезанными. Сапоги казненных тоже не тронули – за виселицей явно присматривали. Лиц повешенных не разобрать – расклевали птицы. Рей качнул головой и тронул поводья.
Подвесной мост был опущен. Копыта простучали по деревянному настилу и затихли. Въезд в город преграждали ежи. Наспех сделанные из заостренных кольев, легкие, но для коня непреодолимые. Жеребец Рея, приблизившись, замер и недовольно фыркнул. Острия кольев смотрели ему прямо в грудь.
– Эй, кто там? – окликнул Рей.
Под сводами привратной караулки показался страж. Он был в полном боевом облачении: шлеме, кожаной рубахе-доспехе, обшитой железными пластинами, и копьем в правой руке. Разглядев гостей, страж подошел ближе и протиснулся между ежами.
– Въездная грамота?
Стражник тянул руку. У него недоставало передних зубов, и черный прогал, показавшийся под губой, делал его лицо уродливым.
– Какая въездная? – удивился Рей. – С каких это пор?
– С таких! – стражник сплюнул. – Есть или нет?
– Я барон де Бюи…
– По мне хоть граф! – перебил стражник и снова сплюнул. – Или давай въездную, или проваливай!
Рей нахмурился. Страж разговаривал грубо. В прежние времена Рей, не задумываясь, перетянул бы его мечом плашмя по наглой морде, но за прошедшие годы в Баре что-то поменялось. Не стоило нарываться. Но что делать? Гонец, прискакавший в Бюи, грамоты не привез – передал приглашение на словах. Они с Люком добирались сюда неделю. Теперь что, возвращаться?
– Жак! Кто там?
От караулки спешил воин в берете из голубого бархата и таком же сюрко, наброшенном поверх кольчуги. Сюрко украшал черный ястреб, сжимающий в лапах меч – герб герцогства.
– Вот, господин лейтенант! – Страж ткнул пальцем в Рея. – Приехал, а въездной нет. Поворачивать не хочет. Кликнуть лучников?
– Рей? – воскликнул лейтенант, вглядевшись в путника.
– Как видишь! – усмехнулся барон. – Рад видеть тебя, Тьерри! С чего загородился? Нечистая сила в округе? Или герцогиню женихи одолели? Которую? Правящую или младшую?
– Убрать! – рявкнул Тьерри, указывая на еж. – Немедленно!
– Так это… – смутился стражник. – Приказ. Не велено без въездной.
– Он назвался?
– Какой-то Дуи.
– Десять плетей! – прошипел Тьерри. – И лично прослежу, чтоб палач не щадил. Ты чем слушал на разводе? Барона де Бюи велено впускать незамедлительно, не спрашивая въездной. Забыл?
– Нам что Бюи, что Дуи, – бормотал стражник, оттаскивая еж. – Всех не упомнить. Много их ездит, благородных. За каждого плетей получать? И без того спина порченая. Мало их герцогиня вешала…
К счастью для Жака, его не слышали. Лейтенант и соскочивший на мостовую барон обнимались и хлопали друг друга по спинам. Люк, оставшийся в седле, смотрел на это с невозмутимым видом.
– Пять лет! – воскликнул Тьерри, отступая. – А будто бы вчера. Ты изменился.
– Ты тоже не помолодел! – подыграл Рей. – Что тут у вас? Война?
– Потом! – ответил приятель, оглядываясь на стража. – Это кто? – Он указал на меррийца.
– Оруженосец. Его зовут Люк.
– Узнаю Рея! – захохотал Тьерри. – Взять в шевалье меррийца!
– Можешь испытать его в поединке, – предложил барон. – Но учти, я поставлю на Люка!
– Будет тебе! – отмахнулся приятель. – Проголодался? Я угощаю. У дядюшки Огюста сегодня копченые ребрышки.
– Жив еще? – оживился Рей.
– Эту крысу уморишь! – хмыкнул Тьерри.
Сказав что-то хмурому Жаку, лейтенант вскочил в седло, и все трое втянулись в раскрытые ворота. Ехать пришлось недалеко. В квартале от городских стен, на углу двух улиц, стояло двухэтажное здание, сложенное из блоков известняка. Время покрыло их пылью, балки черепичной крыши потемнели, но постоялый двор от этого приобрел только солидность. На вывеске, приколоченной над дверями, был намалеван поросенок, исходящий жиром на вертеле. Краски поблекли, но поросенок по-прежнему выглядел аппетитно. Надпись на общеимперском сообщала: «Дядюшка Огюст. Кормим вкусно, стелем мягко!»
Поручив конюху лошадей, путники шагнули в полумрак харчевни. Несмотря на полуденный час, посетителей было на удивление мало. За стойкой у входа торчало лицо старика. Годы сделали его похожим на деревянную статую, потемневшую и покрытую трещинами. Завидев гостей, дядюшка Огюст, а это был он, осклабился, показав беззубые десны, и взмахом руки подозвал слугу. Тот подлетел и проводил гостей в зал для благородной публики. Люк, не желая мешать приятелям, остался в общем. Тьерри выбрал стол, и они сели.
