sf_action Олег Николаевич Верещагин [email protected] Я иду искать. История третья и четвертая
Сказано: «Власть не берут — её подбирают!» Но что ты будешь делать с подобранным? Что для тебя власть — возможность быть сытым и пьяным или возможность спасти уже почти забытого друга, а потом попытаться спасти и весь мир?
Последняя книга цикла «Я иду искать» рассказывает о приключениях Вадима и о том, чем закончилось противостояние на Мире могущественных данванов и двух мальчишек-землян…
2010 ru BigHamster FB Editor v2.3 25 December 2010 http://zhurnal.lib.ru/w/wereshagin_o_n/ Текст взят с СамИздата, версия от 20.06.2010 E7974D0D-AD57-4F8E-B03B-F8A0608EA241 1.0
v 1.0 — Создание fb2-книги из авторского текста с «СамИздата» — BigHamster
В работе над переносом предыдущей самиздатовской версии в формат FB2 принимали участие: san175, XtraVert, Skif_WK, ProstoTac, SP.
Олег Верещагин. Последний день войны Ленинградское издательство СПб. 2010 978-5-9942-0701-7 Тираж: 5050 экз., Тип обложки: твёрдая, Страниц: 416
Олег Верещагин
Я иду искать. История третья и четвертая
— Не отчаивайся. Мальчишкам всегда почему-то казалось, что ничего такого... героического им уже не достанется.
— А потом?
— Что потом?
— Ну... им всегда доставалось?
— Доставалось. Всегда. И ещё как!. .
С. Павлов. «Лунная радуга»
Светлой памяти: Желько Ражнятовича по прозвищу «Оркан», Симо Дрляка, Эрнесто «Че» Гевары, Петра Машерова, Генерала де Вета, Ивана Турчанинова, лорда Джорджа Ноэля Гордона Байрона и сотен других, считавших, что чужого горя не бывает, а свобода и вера стоят того, чтобы за них драться.
С благодарностью и восхищением посвящает автор эту книгу.
Пролог
Рассказывает Вадим Гриднев
Он всё время: где, чего — так сразу — шасть туда!
Он по-своему несчастный был, дурак...
Владимир Высоцкий
— Влад, ты со своим Олегом прямо как педик носишься! — и, выдав это, Лидка завопила на всю улицу, пародируя Бориса Моисеева: — Голубая луна — голубая-а-а!!!
Разозлилась она по-настоящему. Ещё и потому, что я на её выпад не обратил внимания и молча проводил до дому, хотя она всю дорогу фыркала на меня злостью, как чайник «тефаль» кипятком. Дверь лифта Лидка захлопнула прямо у меня под носом — и я понял, что больше её не увижу. В смысле — в своём обществе. Не страшно.
Большинство девчонок — потрясающие дуры. Это не их вина. Самомнение, ядовитость, глупость и предательский характер (в отношении как парней, так и собственных подруг!) в них воспитали именно мы — мужчины. Это следствие западного цивилизационного подхода к женщине, как объекту поклонения и существу высшему. На Востоке, где женщину сравнивают по стоимости с мешком орехов (это в Коране записано!) у них таких закидонов не бывает.
Большинство наших девчонок — дуры. Повторяю это ещё раз. И ничто их глупейшество не раздражает до такой степени, как друзья — друзья мужа, жениха, парня. Потому что они являются нарушением права едино-личной собственности на влюблённое существо мужского пола. Друзья с точки зрения слабого пола — это в лучшем случае бездельники, которые отвлекают мужчину от поклонения кумиру. В худшем — собутыльники, извращенцы, преступники и социопаты. В этом случае девчонки судят по себе, потому что сами они дружить не умеют. Первый объект для выливания помоев за глаза у каждого существа женского пола — лучшая подруга. Объект для зависти — она же. Объект для демонстрации превосходства в чём угодно — тоже она. Исключений почти нет. Чтобы перевоспитать среднюю женщину — нужен талант, равный макаренковскому. У моего отца, например, получилось. Но он — исключение.
Так я думал, шагая домой вдоль Цны. Мысли были не раздражённые, а привычные и насмешливые. Девчонок за последние два года я поменял десяток, не меньше — они сбегали, не выдерживая моих запросов. Олег мне завидовал — у него девчонки не было, в их обществе он страшно стеснялся.
А я бы их всех поменял на него одного.
Ну вот. И вы, кажется, понимающе улыбаетесь? Ну и чёрт с вами, если вас тоже всё время на «луну» сворачивает. Что у кого болит...
Олег был моим лучшим другом. Нет, не так. Он был моим единственным другом, если честно. И мне почти не под силу представить, что когда-то было по-другому, и я не знал, что Олег вообще существует на свете.
А ведь было. И не так уж давно.
Несколько дней назад Олег уехал с родителями жить за город, на Эльдорадо — большой и обалденно красивый остров недалеко от Тамбова, где они получили в наследство какой-то дом. И ещё что-то, я не вникал, когда Олег рассказывал мне об этом. И провожать его я не пошёл, потому что было тошно.
Трудно дружить, если между вами — двадцать пять километров. Мы учились в разных школах, а встречались или специально после уроков, или в секции верховой езды при стадионе — собственно, там мы и познакомились ещё когда Олег был неуклюжим толстоватым пацаном, излишне тихим и боявшимся всего на свете. Но больше всего — насмешек.
Я считаю, что Олег — герой. Без шуток. На моих глазах он сам себя сделал. Self made man, как говорят англичане. Переломил. Переборол. И робость, и неуклюжесть, и насмешников. То, что мне, например, «дано от бога», как говорит наш тренер по самбо — ловкость, силу, уверенность — он выработал в себе сам. А начиналось всё с того, что я заступился за новичка, когда обычные шуточки с чисткой стойл и проходов между ними зашли слишком далеко, но наши ребята никак не могли остановиться — уж слишком потешным выглядел «жиртрест».
А дальше пошло само собой. Я болел за него на фехтовании. Он за меня — на самбо. В седле мы были соперниками и, хотя все признают, что у меня с лошадьми связь почти на генетическом уровне, Олег практически не уступал мне. Мы менялись кассетами, DVD, книжками, ходили друг к другу в гости как к себе домой, вместе были в походах на каникулах. Вместе гуляли с девчонками и жалели, что учимся не в одной школе.
И ещё. Когда год назад между гаражей за стадионом меня уже начали убивать — вшестером, обрезками арматуры — чтобы «не мешал людям делать бизнес» — Олег и на секунду не задумался. Словно по компасу, нашёл меня — хоть и не сказал я ему, куда иду! — и нас стало двое против шестерых. А это уже не так страшно. Потом мы смывали кровь с лиц — свою — и с рук — чужую — последним, почерневшим снегом, залежавшимся в простенке, в тени. И кто-то из тех козлов жалко хныкал, кто-то лежал молча — то ли потеряв сознание, то ли боясь, что будут добивать... а Олег ругался. Безостановочно ругался на меня, а я глуповато кивал и улыбался в ответ на его ругань.
