Игорь Марченко
Глаза цвета стали
Холодный взор немигающих глаз, вот уже целый арн не отрываясь, следил за планетой, сверкающей в ночи космоса, словно чистейшей воды бриллиант в голубой оправе. Находясь в командной рубке ксило зависшего на низкой орбите планеты, словно специально демонстрируя всему миру свое присутствие, гость из глубин Вселенной ощутил раздражение.
– “Эти люди такие лицемеры. Одна их часть старательно делает вид, что считают себя венцом и единственным творением природы, другая же часть прекрасно осведомлена о существовании Высшего разума, но не спешит об этом рассказывать остальным. Играют в секретность, оберегая умы глупых соотечественников от возможных потрясений, что бы они и дальше могли влачить жалкое существование. Даже их трусливые Создатели не спешат рассказывать правду, предпочитая отсиживаться в безопасном месте, пассивно наблюдая за ходом эволюции. Какой странный и противоречивый мир. Если вдруг случится нечто по настоящему ужасное с населяющими его эгоистичными слизняками, возможно, им это пойдет только на пользу. Идеальное место для испытания некросферы. Лучшего места не найти во всей Галактике…”
Медленно вращаясь в вечном танце жизни, планета называемая Землей безмятежно плыла в необозримом пространстве космоса. Ее жители даже не догадывались о том, какая ужасная участь им уготована и потому спокойно продолжали жить повседневными заботами.
Холодные порывы ветра нещадно хлестали меня по лицу, швыряя в лицо ледяные брызги, насыщенные острым запахом соли. Охотское море в это время года, демонстрировало всю свою разрушительную ярость и мощь, готовое разорвать и утопить любое судно, рискнувшее отдалиться за линию волнореза, опутанного ржавой колючей проволокой оставшейся с последней войны. Но здесь на краю света, где едва теплится последняя на Земле человеческая жизнедеятельность, все остро зависели от рыбной ловли и своевременных поставок провианта. Погода не имела принципиального значения, когда тебе грозит реальная гибель от голода.
Я старался не замечать, что моя одежда и экипировка давно промокли насквозь. Зубы непроизвольно стучат от сырости и пронизывающего ветра. В такие моменты мечтаешь о сухом помещении и горячей похлебке из синего краба, но долг заставляет с надеждой всматриваться до рези в глазах в старенький бинокль. Пытаясь рассмотреть сквозь косые струи дождя едва видимый в туманной дымке силуэт рыболовецкого судна, я задумчиво поглаживаю деревянный оберег, висящий на моей шее. Рыбаки еще десять минут назад должны были сняться с якоря, но до сих пор не отвечают ни на световые сигналы с берега ни даже на выстрелы. В километре отсюда между двумя холмами находится брошенный рыбацкий поселок, который все считают проклятым, но он изредка оживал, когда рыбаки выходили в море через Крабовую бухту – более удобного и опасного места не сыскать на всем острове. Кроме того, здесь было слишком мелко для Больших Болидов, которые я лично наблюдал недалеко от берега. Во тьме они ярко светятся и хорошо просматриваются сквозь толщу воды даже в шторм. Я никогда прежде не слышал, чтобы они нападали на корабли или людей, но береженого как известно бог бережет. Мой напарник и лучший друг Антон Сергеев, переминающийся с ноги на ногу у турели шестиствольного пулемета смонтированного прямо в кузове старенького грузовика, целиком разделял мое беспокойство. Раскрутив ротор пулемета, он дал короткий залп, подняв фонтаны воды в десяти метрах от борта судна. Антон был среднего роста тридцатилетний, крепко подбитый жилистый мужчина, всегда готовый к переделкам и заварухам. Когда он был не в духе, горе тому, кто встанет у него на пути, а сейчас он находился в дурном настроении.
– Дело дрянь. Если на корабль пробрался некроморф рыбакам крышка.
Сказавший это невзрачный парень по имени Иван, закутанный в дырявую плащ-палатку, непроизвольно сжал старый АКСу, словно тот был спасательным кругом. Пятясь спиной назад, от набегающих на берег зловещих волн он споткнулся о булыжник и с проклятиями упал на мокрый песок. Вскочив на ноги, испуганно забрался в облупленную кабину ЗИЛа, где стал настойчиво крутить настройку армейской радиостанции, но шум и треск помех были ему единственным ответом. В такую грозу пользоваться рацией было бесполезно, тем более находясь зажатым среди холмов. Придется пережидать грозу, а пока заняться пресловутыми рыбаками.
– Доплыву до судна и разберусь сам, что там произошло. – Мрачно передернув затвор на автомате, я направился к моторной лодке у полуразрушенного причала.
– Эй, ты с ума сошел? – Антон спрыгнул с кузова на песок и стал догонять меня. – Да там кучка пьяниц, которые, скрываясь от дождя, как пить дать квасят в грузовом трюме!
– С русалками? Наверное, сейчас все вместе предаются разврату…
– Ну ладно, неудачное предположение, – буркнул Антон. – Скоро стемнеет. Не дури.
– Там наш провиант. В этом сезоне остается не так много хороших деньков для ловли. Многие люди умрут от голода, если рыбаки перестанут выходить в море.
– Ты сумасшедший, поэтому я пойду с тобой. Одного отпустишь, все веселье достанется как обычно тебе, а мне лишь останется гадать, откуда у тебя на шее новые ожерелья некробивня.
– Как хочешь. Главное не стой на месте, больше маневра…
– Не учи ученого, я о себе и сам могу позаботиться.
Я забрался в лодку. Не дожидаясь пока Антон отвяжет швартовочный трос, решительно завел мотор. Лодка громко затарахтела и стала медленно удаляться от причала. Взяв автомат на изготовку, я держал приближающееся судно на прицеле, пока Антон быстро освобождался от стеснявшего движения тяжелого бронежилета и извлекал из подсумков подкалиберные гранаты для подствольного гранатомета. Я привел мысли в порядок и сосредоточился только на выполнении задания. Как любит говорить старый Мацумота: – “Собери мысли в острие, ибо они способны при должной концентрации разить врагов не хуже меча”.
Мы несколько раз обогнули корабль по широкой дуге, но никто так и не появился из кормовой надстройки. Как только нос лодки уткнулся в позеленевший от старости правый борт, я ловко зацепился крюком за свисающие сети и быстро стал взбираться по ним вверх. Мои руки внезапно наткнулись на скользкие поручни, измазанные в крови и зеленой слизи. С легким холодом в груди, повел стволом из стороны в сторону. Меня слегка замутило, когда под натиском новых волн и ветра судно стало сильно раскачиваться, поскрипывая старым деревом и рассыпающимся железом. Я терпеть не мог морскую качку, но тут уж приходилось терпеть неудобства. Хоть судно и было небольшим всего то метров тридцать в длину и метров десять в ширину, укромных мест, где мог затаиться невидимый враг, предостаточно. Первым делом я собрался заглянуть в машинное отделение и выяснить состояние двигателя – корабль необходимо вернуть к берегу пока его не сорвало с якоря и не унесло в открытое море.
