Антон многозначительно поглядел на меня ”мол, с кем не бывает” а я в ответ дернул щекой, давая понять ”что и у меня нервы не железные”.
– На связи Гнездо… доложите Птенцы, – захрипела рация. – Где вы? Прием…
– Гнездо я Птенец один, задание завершено успешно. Судно с уловом краба на берегу, можете поутру его подлатать и отбуксировать в Северный. Есть потери. Один гражданский.
Но голос оператора меня перебил: – Как Птенец два поживает?
Взяв микрофон из моих рук, Антон нехотя ответил:
– Птенец два в порядке. Какие будут указания Гнездо? Можете выслать за нами вертушку?
– Птенцы, вертушку не вышлем, они все задействованы в операции по зачистке лесополосы вблизи Южного. Оставьте грузовик на переезде и пересаживайтесь на Утюг идущий в Северный. Утром вышлем за вами транспорт. Раньше никак не получится. Как поняли? Прием…
– Четко и ясно. Отбой.
Мы с Антоном снова переглянулись. Если авиация задействована у Южного, значит дело дрянь. Кого на этот раз интересно к нам принесло с большой земли?
Доехав до сорокового переезда, мы загнали грузовик под навес полуразрушенной пассажирской платформы, после чего взяв из кузова свои ранцы с продовольствием и боеприпасами, зашагали по шпалам в сторону видневшегося вдали в туманной дымке поселка. Внимательно наблюдая за кустами по обеим сторонам насыпи, старались не ослаблять бдительность. Так в полном молчании мы прошагали почти километр, пока далеко впереди не раздался гул, лязг и короткие гудки. К нам медленно приближался архаичный с виду бронепоезд, таща за собой два бронированных вагона с узкими амбразурами, с торчащими из них пулеметами ”корд”. Когда-то это был двухсекционный старый локомотив ВЛ-80, пока его не превратили в бронированного монстра вооруженного тяжелым оружием.
Мы замахали включенными фонарями. Бронепоезд с жутким скрипом и скрежетом стал тормозить, по ходу нацелив на нас прожектора. Только убедившись, что мы люди, а не нежить, машинист дал три коротких гудка чтобы мы приблизились. Ловко запрыгнув на подножку вагона, я и Антон без суеты протиснулись в узкий коридор мимо двух автоматчиков. Позади бронированная перегородка с глухим стуком встала на место. Бронепоезд дернулся, болезненно задрожал и, стуча колесами на стыках рельсов медленно поехал обратно в сторону поселка. В вагоне раздавался хрип работающих радиостанций, громкие маты и смех людей.
– А, явились, гуляки! С вашего Гнезда нас уже задергали. Все домагиваются, где вас обоих черти носят, – скривился в гримасе недовольства худой до изнеможения помощник машиниста Палыч, как всегда демонстрируя дурное расположение духа. – Чего вылупились, словно речь не о вас? Мне приказано всыпать вам обоим по первое число, когда встречу…
– Наткнулись на Морского Охотника. Есть горючее? Нужно помянуть товарища, – лицемерно вздохнув, я запустил руку в мешок и невозмутимо извлек из него за волосы голову Ваньки. Вложил в дрожащие руки побелевшего локомотивщика свою чудовищную ношу, грубо рявкнул. – И никаких вопросов! Передайте его по приезду родным, пусть похоронят, как положено.
Палыч бледный как смерть передал голову чумазому механику. Возмущенно посмотрел на Антона, ищу у него поддержки, но тот лишь безразлично пожал плечами и терпеливо объяснил:
– Ты его видишь от силы раз в месяц, а я постоянно. Ты что Алешина не знаешь?
– Вот черт! Это же Ванька Мокрецов! – заголосили у меня за спиной сбежавшиеся люди.
– Кто его порешил?
– Говорят Морской Охотник…
– Отмучался бедолага. Господи, спаси его душу и позаботься о нем в царствии твоем.
Услышав последний возглас, я лишь криво улыбнулся. Богу не было никакого дела до наших бед и страданий, потому что его вообще ничего не волновало. В моих глазах он был большим неудачником, ведь случись что хорошее – его воля, а если что плохое – неисповедимы пути.
– Я скоро вернусь. – Таинственно пообещал Антон и вышел из тесной каморки, которую нам выделил Палыч до конца пути. Вскоре напарник вернулся обратно заметно повеселевший, с полупустым бутылем самогонки и окороком. Физиономия Антона лучилась от счастья.
Я неодобрительно покачал головой, но от халявы отказываться не стал:
– И как ты переносишь столько алкоголя? Только и делаешь, что пьешь и пьешь…
– А он у меня в крови! – Антон ухмыльнулся и зубами выдернул деревянную пробку.
Мы выпили по паре стаканов, быстро прикончили мясо и прямо в одежде не раздеваясь, завалились каждый на свою койку. Усталость и нервное напряжение последних часов выжали все силы, и я был рад небольшой передышке в относительно безопасном месте. Лежа на жесткой койке с закрытыми глазами, я пытался уснуть, но спасительное забытье как назло не приходило. Слишком много мыслей вертелось в уму. Почему я не помню своего прошлого, до того момента как попал в боевую часть, а потом угодил в плен к японцам? Мысли постепенно снова вернули меня на остров ставший моим личным адом. Тяжелые воспоминания терзали душу.
Бронепоезда и вооруженные до зубов бронированные путевые машины были единственным безопасным видом транспорта, не считая вертолетов. Топография острова сложная – леса, высокие холмы, много вулканических гейзеров и безжизненная почва вдоль побережья на которой давно ничего не росло. На северной оконечности находилось первое крупное поселение с населением примерно в шесть сотен человек, а в другом поселении под названием Южный примерно в три раза больше. Связывала их только старая ветка железной дороги да пожалуй, военная база в центре острова, построенная еще японцами. Взлетно-посадочная полоса могла принимать большие и малые транспорты военной авиации, только давно к нам никто не прилетал с континента. Последний турбовинтовой транспорт ВВС Дальневосточного военного округа прилетал из Приморского края лет пять назад с грузом оружия и медикаментов. С той поры мы были в полной изоляции и ничего не слышали про другие поселения. Даже вездесущие рыболовецкие траулеры из Японии к нам больше не плавали. Многие из нас полагали, что японские острова давным-давно обезлюдели и там никто кроме некроморфов не живет.
Поначалу руководство Гнезда пробовала организовывать поселения на других островах Курильского архипелага, но потом бросили эту затею по причине непрактичности. Проще, оказалось, защищать один остров, чем несколько. В данный момент проблема состояла в другом – в острой нехватки продовольствия, которого с каждым днем становилось все меньше. Раньше в этих водах водилось много рыбы и разной живности, но теперь она почти вся либо исчезла, либо жутко мутировала и была не только несъедобной, но порой и смертельно опасной. Никто не мог объяснить причин этой трагедии, да и не старался – все были заняты выживанием на острове. Только за последний год население Шикотана сократилось в десять раз и продолжало неуклонно вымирать. Причин было много: болезни, голод, упадок сил, но самая основная – Радость жизни.
